Видимо, никому не надо объяснять, что такое – Золотой век русской литературы. В первой трети XIX века его переживала не только Россия. В Германии тогда же творили великие писатели – Гёте и Гейне, великие философы – Гегель и Шопенгауэр, великие ученые – Гаусс и Гумбольдт, великие композиторы – Бетховен и Шуман. На фоне этого созвездия в тени остаются два брата, которые изменили мир не меньше, чем эти гении. Наверное, вы уже догадались, что речь идет о братьях Якобе и Вильгельме Гримм. По широте интересов и фундаментальности работ они не уступали своим великим современникам, а по работоспособности даже превосходили. Однако из всех их заслуг на слуху у всех важное, но вряд ли первостепенное для них самих достижение – сборники народных сказок, которые они, как истинные филологи, записывали во всех деталях со слов простых крестьян и мелких бюргеров своей родной Германии.
Образованная Европа тогда была повально увлечена народными сказками и легендами, и, казалось бы, братья Гримм просто следовали общей романтической моде. Однако кто сейчас вспомнит «Песни Оссиана» или Киршу Данилова, что будоражили тогда умы, а вот внешне незатейливые сказки братьев Гримм и их великих современников Г.Х. Андерсена и А.С. Пушкина до сих пор остаются любимым чтением детей и их родителей. Почему же братья Гримм, не считавшие себя профессиональными писателями, оказались в одной компании с бесспорными гениями мировой литературы? Во-первых, сказался их высокий профессионализм как филологов. Вряд ли кто-то из их современников настолько глубоко знал разговорный немецкий язык во всем богатстве его диалектов и тонкости оттенков народной речи. Это позволило им разглядеть в простых сюжетах заложенную в них высокую литературу. Во-вторых, это внутренняя свобода, что была следствием их воспитания и образования в университетской среде Германии тех лет (вспомним В. Ленского с «кудрями черными до плеч»). И, наконец, это несомненный литературный дар, что сделал доступными для широкой публики тексты, изобиловавшие в оригинале диалектизмами и непонятными идиомами. Но что особенно важно, братья Гримм сделали достоянием общей культуры мировые сюжеты, что хранят в народной памяти события, случившиеся многие века и даже тысячелетия назад, но до сих пор волнующие нас на подсознательном уровне.
Об одном из таких сюжетов, что таит в себе удивительные открытия, и пойдет речь. Он очень простой, и в похожих вариантах существует, наверное, в сказках почти всех народов. Волшебница дарит бедной семье, потерявшей кормильца, чудесный горшочек, который по заклинанию начинает варить сладкую пшенную кашу, а по другому заклинанию перестает. Секретные слова она сказала только маленькой дочке вдовы. Однажды, когда девочка ушла гулять, мать достала горшочек и произнесла заклинание, которое подслушала. Горшок быстро наполнился кашей, а как его остановить, женщина не знала. Каша вылезла наружу и, в конце концов, залила весь город, пока не вернулась дочка и не остановила лавину. У этого незатейливого сюжета есть масса трактовок – этических, религиозных, исторических, мифологических, этнографических. Все они сходятся на том, что он очень древний. Но вот насколько древний? Помогут ли нам в решении этой загадки последние достижения науки?
Для начала следует задуматься, почему символом изобилия еды в немецком фольклоре оказалась пшенная каша, а, например, не пшеничная или ржаная мука, которую в финском эпосе «Калевала» мелет волшебная мельница Сампо, или гигантская репка из русской сказки? Во времена братьев Гримм просо занимало скромное место в диете немцев, да и задолго до того его не особенно баловали вниманием и выращивали в основном как корм для домашней птицы. Чтобы понять, чем мог запомниться злак, научное название которого Panicum miliaceum, следует углубиться в его историю. А она довольно примечательна, и некоторое время назад уже обращал на нее внимание в эпилоге статьи о шумерах. Главный вывод состоял в том, что этот вид проса, который начали культивировать на территории Северного Китая не менее 10000 лет назад, был принесен в Европу и в Закавказье, самое позднее, 7000 лет назад, причем, скорее всего, уже в одомашненной форме. Напоминаю карту из той статьи. В Европе получил распространение сорт, помеченный генетиками красным цветом, тогда как все остальные приходятся на Восточную Азию.
Уступая в питательности и урожайности злакам семейства пшеницы, просо превосходит их в своей неприхотливости и засухоустойчивости, что сделало его основой рациона жителей Северного Китая вплоть до недавнего времени, когда его отодвинули на второй план рис и пшеница. В Центральной Европе с ее умеренно влажным климатом это достоинство не столь существенно, как на засушливом Лёссовом плато и в евразийских степях, а потому маловероятно, что пшенная каша могла приобрести символику, сопоставимую с библейской манной небесной, в тех местах, где сказка была записана. Такая аллегория могла появиться лишь там, где просо в течение очень долгого времени спасало людей от голодной смерти. Его сказочное изобилие – результат действия высших сил, воля которых передается через невинного ребенка. Итак, след сюжета ведет из Германии в климатическую зону, где просо было одной из принципиальных сельскохозяйственных культур. Зона эта растянулась на тысячи километров с запада на восток (см. карту), а история выращивания там проса насчитывает тысячелетия. Чтобы определиться точнее с местом и временем, где мог зародиться сюжет о горшочке каши, данных одной лишь ботаники недостаточно, следует привлекать другой материал.
Вторая подсказка напрашивается сама собой. Это горшок, изготовленный из обожженной глины. Металлическая посуда вошла в народный обиход только во времена Промышленной революции, а потому каких-то других вариантов тут нет. Что мы знаем об истории керамической посуды и использовании ее для варки каши? Со свойством глины твердеть при обжиге люди были знакомы с древнейших времен и использовали его, например, при изготовлении украшений и амулетов, которые находят на многочисленных палеолитических стоянках. Однако технология лепки и обжига даже простейшего сосуда требует гораздо более сложных навыков, чем те, что нужно для небольшой фигурки, а потому керамическая посуда вошла в обиход людей сравнительно поздно. В европейской археологии долгое время принято было считать, что толчком к освоению этой технологии стала неолитическая революция, когда возникли излишки еды и питья (в особенности опьяняющего), которые надо было где-то хранить и готовить. На Ближнем Востоке выделяют также стадию докерамического неолита, когда люди обходились еще без глиняной посуды, используя, видимо, вырезанную из дерева или сплетенную из прутьев. По одной из версий, прародителем горшка считали обмазанную для водонепроницаемости глиной корзину, которую случайно бросили в огонь.
Однако, как в недавних примерах с антропологией и палеогенетикой, находки с Дальнего Востока поставили под сомнение эту европоцентристскую точку зрения. Оказалось, что задолго до эпохи неолита, в промежуток времени между 17500 и 15500 годами назад, керамическую посуду изготавливали в столь далеко отстоящих местах, как Южный Китай, российское Приморье и Япония. Следы органического материала и форма изделий не оставляли сомнений, что люди эпохи палеолита делали именно посуду, в которой готовили еду. Как выглядели те древние горшки, в которых варили похлебку из корнеплодов и морепродуктов древние жители Японского архипелага, дает представление следующая реконструкция.
Недавние находки из пещеры в китайской провинции Хунань отодвинули эту дату к 18000 годам назад, и это наверняка еще не предел. Напомню, что следы просяных зерен на черепках посуды были найдены также в Китае с датировкой около 10000 лет назад, а значит, сюжет о волшебном горшке мог возникнуть уже тогда, то есть задолго до того, как жители Европы научились выращивать просо и делать из его зерен кашу.
Когда со временем и местом появилась некоторая ясность, возникает следующая загадка – как вся эта история дошла за много тысяч километров до центра Европы? Нет ли здесь просто случайного совпадения? Про то, что вариант с независимым одомашниванием проса в Европе и Восточной Азии маловероятен, уже шла речь выше, а вопрос о независимом изобретении керамической посуды пока не имеет однозначного решения. Существующие на сегодняшний день данные о самой ранней стадии керамики в Западной Евразии и ее эволюции на Дальнем Востоке не позволяют сказать, начали ли жители Плодородного Полумесяца лепить и обжигать посуду, не имея сведений об этой технологии и пройдя долгий путь проб и ошибок, либо кто-то им показал, как это надо делать, и насколько все это удобно и практично. В пользу первого варианта говорит огромное расстояние между центрами неолитической революции в Плодородном Полумесяце и на Дальнем Востоке, а также отсутствие находок керамики с соответствующими датировками на возможном пути с востока на запад. В пользу второго – раннее появление культуры проса в Закавказье и необычайно быстрое освоение технологии керамики, за несколько сот лет достигшей высокого уровня и распространившейся повсюду, куда доходили достижения неолитических мастеров.
Чтобы склонить чашу весов в ту или иную сторону, следует привлекать независимые данные. Что может дать ДНК-генеалогия в решении загадки о сказочном сюжете? Оказывается, может, если посмотреть, куда ведут корни людей, из поколения в поколение передававших эту незатейливую, но полную глубокого смысла сказку. Обратимся к гаплокарте Европы, и увидим, что примерно 2/3 жителей Германии принадлежат к гаплогруппе R. В ее разных землях соотношение дочерних гаплогрупп R1a и R1b варьирует, но в сумме получается примерно одно и то же. Что мы знаем об этой гаплогруппе, которую долгое время считали чисто европейской? Во-первых, то, что во времена раннего неолита как R1a, так и R1b, видимо, отсутствовали в Центральной Европе, либо их носителей там было очень мало. Во-вторых, по своей филогении гаплогруппа R родственна гаплогруппе Q, распространенной в Азии и Америке, а их общий предок датируется временем между 33000 и 29000 годами назад. И, в-третьих, около 24000 лет назад в Прибайкалье жили люди, принадлежавшие к гаплогруппе R. Как можно судить из датировки этой находки, она попадает близко к времени, когда в среде предковой гаплогруппы Р только начался рост дочерних гаплогрупп Q и R, а это, в свою очередь, выводит на Восточную Азию как место происхождения гаплогруппы R, равно как и Q, а также находящейся в несколько более дальнем родстве NO, что и поныне доминирует в этом регионе. О времени и путях миграции людей из гаплогруппы R со своей азиатской прародины пока нет надежных данных, но то, что она состоялось, вряд ли у кого теперь вызывает сомнения.
Вернемся снова к горшочку каши, сваренной много тысяч лет назад на берегах Хуанхэ, и оценим, кто мог его унести с собой на Запад? Коренные азиаты из гаплогрупп N и О отпадают, потому что первые появились в Европе намного позже, а экспансия вторых пошла в южном и восточном направлениях. Родственная гаплогруппа Q, как и «палеоазиатская» С2 в Европе практически отсутствуют как среди современных жителей, так и в ископаемой ДНК. Едва ли их носителей можно рассматривать как тех, кто принес все эти технологии в неолитическую Европу. Остается гаплогруппа R при условии, что ее представители жили в Азии достаточно долго, чтобы освоить умение изготавливать керамическую посуду и выращивать просо. Можно пока осторожно предположить, что они вошли в контакт с носителями культур докерамического неолита Западной Евразии около 8500 лет назад, потому что с этого времени начинается стремительное распространение технологии керамики как на Ближнем Востоке, так и в Европе, а спустя еще 1500 лет представители одной из рано отошедших ветвей R1b-V88 дойдут до Испании, неся с собой сосуды, украшенные отпечатками ракушек. Однако основная часть людей, прошедших долгий путь с Востока, еще надолго задержится в засушливых степях между Европой и Азией, и все это время в неурожайные годы их будет спасать горшочек пшенной каши, память о котором они пронесут с собой на многие поколения.
Вот о какой истории поведала нам сказка, которую записали Якоб и Вильгельм Гримм со слов жены аптекаря из Гессена Доротеи Вильд. Если в их Y-хромосоме была метка М269, то история касалась и их прямых предков, населявших некогда места, где просо долгое время не имело конкурентов среди полевых культур. Если нет, то наверняка к этой ветви гаплогруппы R1b принадлежал кто-то из их близких родственников. История эта настолько древняя, что к ней, скорее всего, имела отношение не только одна из ветвей гаплогруппы R1b, но и соседи из гаплогруппы R1a. Как еще иначе объяснить магические формулы из старинной русской обрядовой песни: «А мы просо сеяли, сеяли. А мы просо вытопчем, вытопчем»? Теперь мы имеем реальные доказательства, через какую толщу времени дошли до нас эти слова.
Игорь Рожанский,
кандидат химических наук
Перейти к авторской колонке
