В.В. Седов в исследовании «Происхождение и ранняя история славян» начинает изложение проблемы с того, что последовательно рассматривает возможности различных наук в освещении славянского этногенеза. Первым он подробно рассматривает вклад языкознания в изучение происхождения славян, и показывает системные противоречия в выводах различных исследователей. Это касается упрощенного рассмотрения, особенно в работах ранних лингвистов, распада индоевропейского языка, и В.В. Седов подчеркивает, что распад ИЕ общности был не одноактным, а весьма сложным процессом, и прошел через ряд этапов и длился тысячелетия, проходя через промежуточные этноязыковые образования и в отдельных случаях через серии промежуточных групп.
Неоднозначны датировки появления праславянского языка – около 400 г. до н.э. (М. Фасмер), середина I тыс. до н.э. (Т. Лер-Сплавинский), «праславянский язык в I тыс. н.э. и в века, непосредственно предшествующие нашей эре, несомненно существовал» (Ф.П. Филин), появление балто-славян и последующий распад на балтов и славян происходил 800–500 лет до н.э. (Г. Трегер и Х. Смит), но в то же время «многие многие современные лингвисты отрицают гипотезу о существовании в древности балто-славянского языка», как и «балтский и на окраине славянский… развились из древнеевропейской группы, которая существовала в II тыс. до н.э.» (Х. Крае), «отдаленные предки славян… во II тысячелетии жили в Центральной Европе» – промежуточный вывод В.В. Седова, после чего он добавляет – «Ничего более определенного по истории этого далекого периода на основе лингвистических данных сказать невозможно», и, наконец «Славянский языковый материал для истории праславянских племен дает очень немного».
Говоря о предполагаемых многими иследователями контактах праславян с балтами, В.В. Седов отмечает – «Независимо от того, в какой форме проявлялись эти контакты, остается неомненным, что праславяне длительное время соседствовали с балтскими племенами», но тут же замечает – «на вопрос о том, где проходила граница между славянами и балтами, лингвисты отвечают неоднозначно. Одни исследователи считают, что праславяне жили южнее балтов, т.е. в Среднем Поднепровье и Припятском Полесье, другие локализуют праславян юго-западнее балтского ареала, т.е. в бассейне Вислы и Одера».
 Вы – сторонник развития ДНК-генеалогии? Хотите первым узнавать всю информацию из первых рук, бесплатно получать новые книги и иметь многие другие преимущества? В таком случае приглашаем Вас стать членом Академии ДНК-генеалогии. |
В отношении «славяно-иранских» языковых связей В.В. Седов отмечает важность соответствующих исследований, которые «свидетельствуют о значительности славяно-иранских лексических схождений и об иранском воздействии на славянскую фонетику и грамматику». Эти данные «позволили размещать славянскую прародину в Среднем Поднепровье». «Как оказалось» – пишет В.В. Седов – «балты находились в тесном контакте с иранцами, что зафиксировано десятками балтских лексических заимствований из иранского и совместными новообразованиями».
Рассмотрел В.В. Седов, хотя и кратко, результаты исследований древнекельтского влияния на праславянскую речь. Как он пишет – «Можно думать, что славянам в древности приходилось общаться с кельтскими племенами. Одноко от кельтских языков Средней Европы не осталось почти никаких следов, а западнокельтские диалекты существенно отличны от них. Поэтому гипотезы о славяно-кельтских языковых связях часто не принимаются во внимание. Остаются несомненными лишь несколько праславянских слов, хорошо этимологизирующихся на почве кельтских языков».
Завершает В.В. Седов данный раздел о роли языкознания в изучении этногенеза славян опять весьма пессимистически – «Сказанным, пожалуй, исчерпывается всё, что могут дать в настоящее время данные языкознания для освещения проблемы происхождения и древнейшей истории славян… в изучении деталей этногенетического процесса славян лингвистика далеко не всесильна…».
Достаточно пессимистичен, а скорее реалистичен, В.В. Седов и в оценке роли топонимики в исследованиях происхождения и ранней истории славян. Он пишет – «До недавнего времени в научной литературе господствовало ошибочное положение, согласно которому областью первоначального жительства славян считались районы наибольшего сосредоточения славянской гидронимики или районы с чисто славянскими водными названиями. В действительности наблюдается обратная картина…», а именно, что это оказываются районы миграций, в том числе и миграций недавних. От себя добавим, что, действительно, когда одни и те же наблюдения могут истолковываться либо как древние, либо как недавние, то ценность таких толкований невелика. Помимо того, как отмечает В.В. Седов, «праславянская гидронимика пока не поддается стратиграфическому членению». Тем не менее, исходя из наблюдений Т. Лер-Сплавинского и С. Роспонда относительно водных названий на пространстве между Одером и Днепром и выделения ими зоны первичной гидронимики (басейны Одера и Вислы) и зоны с производными словообразовательными формами (Среднее Поднепровье), В.В. Седов полагает, что «междуречье Вислы и Одера нужно рассматривать в качестве более древнего славянского ареала».
Далее В.В. Седов рассматривает самые рание сведения древних авторов о славянах, отмечая, что они относятся только к первым векам нашей эры, и сообщает – «на основе данных Плиния, Тацита и Птолемея можно полагать, что в первых столетиях нашей эры славяне обитали где-то между Балтийским морем и Карпатами, в бассейне Вислы, а может быть, и в более восточных районах». После этого заключает – «эти данные весьма отрывочны, а в географическом отношении не конкретны. Для исследования проблемы происхождения и этногенеза ранних славян они имеют вспомогательное значение». Он также воспроизводит описания венедов историком VI в. Иорданом, который свидетельствовал, что «многолюдное племя венетов… ныне известны под тремя именами: венетов, антов, склавенов», и заключает – «По Иордану, венеды суть славяне». Впервые этноним «венеды» встречается в Естественной истории Плиния, и затем их упоминает Тацит. Как резюмирует В.В. Седов, «Информация о венедах в письменных источниках первой половины I тысячелетия н.э. этим и ограничивается. На основе данных Плиния, Тацита и Птолемея можно полагать, что в первых тысячелетиях нашей эры славяне обитали где-то между Балтийским морем и Карпатами, в басейне Вислы, а может быть, и в более восточных районах. В III-IV вв. н.э. их территория расширяется, охватывая области Поднестровья».
Упоминает В.В. Седов и Нестора, составителя летописи «Повесть временных лет», «повествующей о расселении славян из Нижнего Подунавья и Паннонии». При этом В.В. Седов ссылается на Б.А. Рыбакова, который «пришел к заключению, что летописная фраза «По мнозѣхъ же временѣхъ сѣлѣ суть словени по Дунаеви…» должна быть переставлена в другое место – туда, где описываются миграции кочевнических орд на Балканы. И, следовательно… речь идет не о размещении Нестором прародины славян на Дунае, а о славянском освоении Балканского полуострова, в V-VI вв. н. э.». Мы только можем добавить к словам В.В. Седова то, что в тексте Нестора в «Повести временных лет», который приводит В.Н. Татищев, прародина славян вообще размещена не на Дунае, а «язык словенск от племени Афетова, нарицаемии норцы, яже суть словяне, жили близ Сирии и в Пафлагонии» (Татищев 1994: 29). Воздержимся здесь от обсуждения того, как «норцы» по Нестору в изложении В.Н. Татищева превратились в выходцев из альпийского Норика, и каковых цитируют многие поколения российских историков. Осталось только добавить, что Пафлагония в западной части Малой Азии располагалась на Черноморском побережье относительно недалеко от Лидии и Трои.
Надо, впрочем, сказать, что приведенный вариант В.Н. Татищева не совпадает с переводом Д.С. Лихачева и с другими имеющимися в наличии летописями, в которых содержится ПВЛ. Почему такое несовпадение, и какое изложение – Татищева или другие, принятые сейчас варианты, более верно отражают исходный текст ПВЛ, для меня остается загадкой. И Татищев вряд ли присочинил, он очень скрупулезно работал с текстами, и странно, если другие летописи так существенно отредактировали Нестора, или это уже более поздние редакции – непонятно. Много загадок в русской истории и ее изложении.
При рассмотрении антропологических данных в отношении происхождения и ранней истории славян В.В. Седов весьма краток, отмечает, что «славяне в разных регионах своего расселения имели различное антропологическое строение. Антропологического типа, характерного исключительно для славян, в средние века, а очевидно, и в более ранее время, не существовало» и «сопоставление антропологических материалов, разорванных трехтысячелетним периодом господства обряда трупосожжения, носит гипотетический характер и не может быть использовано для серьезных выводов», и заключает – «Полное отсутствие краниологических материалов по ранней истории славян делает антропологию в исследовании славянского этногенетического процесса вспомогательной наукой».
Наконец, раздел «Этнография и фольклористика», занимающий в книге В.В. Седова всего два коротких абзаца, резюмирует, что соответствующие данные – «научно не обработаны и не систематизированы», и требуют «составления общеславянских и региональных этнографических атласов».
После этого В.В. Седов переходит к главному разделу книги – «Археология и этногенез славян». Этот раздел фактически занимает всю оставшуюся часть книги, и является, по сути, обоснованием основной концепции В.В. Седова о происхождении и ранней истории славян. Эта концепция в крайне сжатом виде состоит из двух основных положений: 1. первой славянской культурой является культура подклёшевых погребений (IV-I вв. до н.э.), которая сформировалась на основе лужицкой культуры (XII-IV вв. до н.э.) и поморской культуры (VI-II вв. до н.э.), и 2. славяне сформировались на западной, висленской прародине, а не восточной, днепровской. Материал данного раздела книги В.В. Седова состоит из детализации и обоснования этих двух положений и полемики с оппонентами, которые размещали «прародину» славян, напротив, в восточном, днепровском ареале.
Автор не будет полемизировать с выводами В.В. Седова об ограниченности лингвистических и антропологических данных и аргументов в отношении происхождения и ранней истории славян, и с выводами В.В. Седова в этом отношении полностью согласен. Автор не будет полемизировать и с основными двумя положениями концепции В.В. Седова, изложенными выше, он их полностью принимает в том виде, в котором они приведены. Если В.В. Седов и многочисленные археологи полагают, что археологические и прочие данные согласуются с тем, что поморская и лужицкая культуры сформировали культуру подклёшевых погребений в IV-I вв. до н.э., причем сформировали в басейне Вислы или Висло-Одерском междуречье, и именно эта культура и производные из нее отличаются наиболее характерными материальными признаками славян, то так тому и быть.
Не в полемике с В.В. Седовым задача настоящей статьи, а в том, чтобы по возможности дополнить, заполнить белые (и серые) пятна и обширные лакуны, которые оставляют данные лингвистики, антропологии и археологии, как и других, сопряженных наук, в происхождении и ранней истории тех племен, кланов и народов, которые были предками как праславян II-I тыс. до н.э., так и славян I тыс. н.э., славян средневековья и вплоть до славян современности. Задача, цель этой статьи – показать и проиллюстрировать методологию новой науки под названием ДНК-генеалогия, показать ее на примере данного конкретного рассмотрения. При решении данной задачи автор будет следовать положению В.В. Седова, которое автор полностью разделяет – «Совместные решения этногенетических проблем представителями разных наук возможны только при том условии, что выводы каждой отрасли науки покоятся на собственных материалах, а не навеяны данными смежной науки». Действительно, в данной статье будут даны результаты исследований ДНК-генеалогии, без оглядки на результаты лингвистики и археологии, и в любом случае без подгонки под их соответствующие результаты и выводы.
Преимущество такого подхода двойное – если результаты и выводы совпадут, это даст им дополнительную поддержку. Если они не совпадут, причем не совпадут принципиально, не в «пределах погрешности», это даст возможность совместно проанализировать причины несовпадений, внимательно посмотреть на сделанные приближения и допущения, приведшие к разногласиям, и, возможно, выявить то, что не было рассмотрено или было упущено при расмотрении. Это относится ко всем сторонам, получившим конфликтующие данные и выводы.
в историческом контексте ДНК-генеалогии
Приведем вводный, но показательный пример. Он относится к поморской, или, как ее называют на Западе, померанской культуре. Она играла, по концепции В.В. Седова, важнейшую роль в начальном становлении славянства. Эта культура датируется в археологии периодом VI-II вв. до н.э., и предшествует культуре подклешевых погребений (IV-I вв. до н.э.). Люди, которые живут в настоящее время на территории этой культуры, имеют характерные метки в своих ДНК, которые передаются из поколения в поколение на протяжении тысячелетий, и практически бесконечно. Речь здесь идет о необратимых мутациях в Y-хромосоме, то есть мужской половой хромосоме ДНК, называемых снипами (от сокращения SNP). Снип – это обычно ошибка при копировании нуклеотида (или коротких фрагментов, составленных из нуклеотидов), когда биологическая машина, копирующая ДНК в клеточном ядре, ошибается, и вместо одного нуклеотида в копии получается другой, и если репарационная система это «повреждение» не исправляет, то этот «неправильный» нуклеотид остается в Y-хромосоме навсегда (поскольку Y-хромосома не рекомбинируется с фрагментами других хромосом ДНК, передающейся сыну от его матери).
Так вот, примерно 2700 лет назад при переходе ДНК от некоего отца к его сыну, что в итоге привело к рождению мальчика, в нуклеотиде под номером 21 миллион 628 тысяч 667 (всего в Y-хромосоме примерно 58 миллионов нуклеотидов) под названием тимин произошла мутация – вместо тимина там оказался «скопированным» цитозин. Иначе говоря, миллионы лет из поколения в поколение там копировался тимин, и вдруг оказался цитозин. И это уже навсегда. Все потомки-мальчики (у женщин Y-хромосомы нет) уже будут иметь там цитозин, и это без труда выявляется при изучении последовательности Y-хромосомы или ее фрагментов (так называемом секвенировании ДНК). А у всех других там продолжает оставаться тимин. Такая снип-мутация (в нуклеотиде под указанным выше номером) получила в классификации наименование R1a-L365, и при массовом ДНК-тестировании мужского населения носители L365, как и любой другой снип-мутации, легко выявляются. Они вносят в базу данных место жительства своих наиболее отдаленных, но известных им предков, и таким образом очерчивается ареал обитания потомков каждого снипа.
На карте ниже показан ареал обитания потомков снипа R1a-L365. Он совпадает с ареалом поморской археологической культуры. Но совпадает не только ареал, совпадают датировки. Датировка появления снипа R1a-L365 по геномным данным (по снипам) определена примерно как 700 лет до н.э., с определенной погрешностью, которая будет показана ниже. Другой способ определения датировок – вычисление времени до общего предка носителей снипа, в данном случае R1a-L365, по мутациям в гаплотипах. Гаплотипы – это совокупность определенных фрагментов (маркеров) Y-хромосомы, в которых происходят обратимые мутации со средней скоростью, которая определяется путем независимых калибровок по данным документальной генеалогии и известным историческим событиям. В данном случае набор из 73 гаплотипов, каждый из которых содержал 67 маркеров, то есть расчет по 4891 маркерам в ДНК потомков поморской культуры, и в которых суммарно накопилось 762 мутации, показывает, что общий предок этих потомков жил 2400±250 лет назад, то есть 400±250 лет до н.э.
Ареал современного расселения потомков поморской (померанской) культуры, имеющих в своих ДНК метку (снип) R1a-L365. Общий предок носителей данного снипа жил 400±250 лет до н.э. (датировка по гаплотипам, наши данные) и 700±700 лет до н.э. (датировка по снипам, данные компании YFull).
Показанный пример иллюстрирует положение ДНК-генеалогии, которое, на первый взгляд, представляется почти невероятным – многочисленные потомки древних археологических культур и прочих древних популяций, племен, кланов, живут на тех же местах, на которых жили их предки. Разумеется, многие передвинулись на новые места, но многие остались. Консерватизм людей по отношению к местам обитания предков при рассмотрении данных ДНК-генеалогии впечатляет, и таких примеров можно приводить множество. При «картировании» континентов по снипам, субкладам, гаплогруппам (последнее – это совокупность родственных субкладов, происходящих от еще более древних общих предков, а субклад – это совокупность носителей одних и тех же снипов) часто довольно четко выявляются шлейфы древних миграций, локализации древних археологических культур, а изучение ископаемых ДНК, извлекаемых из скелетных останков при археологических раскопках, позволяет проверять, уточнять и дополнять картины древних миграций и локализации археологических культур.
Итак, на карте показан ареал жизни потомков древней поморской (померанской) культуры, который совпадает с локализацией самой культуры, и в принципе с ее археологической датировкой, подтвержденной двумя независимыми способами при изучении картины мутаций в ДНК потомков. Общий предок современных потомков этой культуры жил примерно в середине I тыс. до н.э. ДНК-метка культуры – снип R1a-L365.
Но на самом деле эти данные дают значительно больше информации для более углубленного изучения вопроса о генезисе культур и древних миграциях, которые зачастую являлись связками между древними культурами. На карте выше приведена последовательность символов Z280, CTS1211, CTS3607, Y34, CTS3402, L365. Отнесение последнего мы уже выяснили, это в хорошем приближении метка поморской культуры. Другие индексы относятся к вышестоящим снипам, есть и нижестоящие, на карте не показанные. Иллюстрация открывается в увеличенном виде по клику:
Диаграмма нисходящих снипов (необратимых меток в Y-хромосоме) от субклада R1a-Z280, предположительно маркирующего культуру шнуровой керамики. Снип Z280 образовался примерно 2900 лет до н.э. Cнип L365 (предположительно поморской культуры) находится в средней части справа. Диаграмма имеет общий иллюстративный характер, и более подробно показывает снип L365 при увеличении на рис. далее. Числа внизу диаграммы – суммарное количество снипов от образования Z280 до настоящего времени, то есть в Y-хромосомах тех, у кого идентифицировали показанные снипы. Диаграмма составлена компанией YFull. В принципе, числа внизу должны быть все одинаковыми, и их реальный разброс отражает реальную погрешность метода датировок по снипам.
В целом, по современному состоянию знаний (см. диаграмму ниже) снип R1a-L365 является лишь эпизодом в системе снипов, нисходящих от R1a-Z280, который образовался (тоже путем случайной мутации) примерно 2900 лет до н.э., и который, видимо, маркирует культуру шнуровой керамики. На диаграмме выше снип Z280 самый верхний. Это – так называемый субклад Русской равнины. От него нисходят три субклада – самый древний S24902 (центрально-евразийская ветвь, образована примерно 2800 лет до н.э.), Z92 (северо-евразийская ветвь, образована примерно 2600 лет до н.э.), и такая же по датировке и наиболее обширная CTS1211 (карпатская ветвь, образовалась примерно 2800 лет до н.э.). Одна из них представляет, видимо, фатьяновскую культуру, или пересекается с ней, потому что субклады не обязательно и безоговорочно характеризуют одну археологическую культуру, в исторической науке рассматриваются и полиэтнические культуры, или так они, во всяком случае, интерпретируются.
Но поскольку каждый субклад по определению происходит от одного общего предка, патриарха, и культуры в древности с хорошей вероятностью объединяли родственные кланы, то гипотеза о том, что субклады и гаплогруппы (совокупности родственных субкладов) могут во многих случаях соответствовать археологическим культурам, не лишена смысла. Дискутировать по этому поводу бесполезно, это можно только проверять на практике, соотнося культуры и гаплогруппы-субклады.
Возвращаясь к поморской культуре как предтече славянской культуре подклешевых погребений (IV-I вв. до н.э.), мы видим, что ей предшествует целый ряд субкладов, более наглядно показанных на рис. ниже. После уже упомянутых снипов R1a-Z280 и CTS1211 следуют CTS3402 и YP237 (оба образовались примерно 2300 лет до н.э.), YP234 (1300 лет до н.э.), который может маркировать лужицкую культру, далее снип L365, предположительно маркирующий поморскую культуру, с датировкой 400±250 лет до н.э., и далее идут снипы, которые могут маркировать последующие славянские пшеворскую, зарубинецкую и другие культуры – с примерными датировками 100 лет н.э. (YP243) и 200 лет н.э. (YP389, YP269, YP940, F2686.2).
Исторический (по мутациям в Y-хромосоме) путь от субклада R1a-Z280 (образовался примерно 2900 лет до н.э., предположительно ДНК-маркер культуры шнуровой керамики) до YP234 (образовался примерно 1300 лет до н.э.), который может маркировать лужицкую культуру, L365 (общий предок современных носителей снипа жил 2400±250 лет назад, предположительно маркер поморской культуры) и далее до серии снипов с примерными датировками 100 лет н.э. (YP243) и 200 лет н.э. (YP389, YP269, YP940, F2686.2).
Отнесение этих снипов к определенным культурам возможно только в сотрудничестве с археологами. Описанный выше материал приведен здесь скорее как иллюстрация возможностей ДНК-генеалогии в сотрудничестве с историками и археологами. Эти данные показывают, что снипы, предположительно маркирующие культуру шнуровой керамики, фатьяновскую культуру, культуры срубной культурно-исторической общности, лужицкую, поморскую, пшеворскую, зарубинскую и другие археологические культуры, являются звеньями в непрерывной цепи снипов, каждый из которых можно вполне определенно датировать и относить к определенным географическим регионам. Если к этому добавить ископаемые ДНК, которые тоже типируются (то есть характеризуются) на снипы и гаплотипы, то при сопоставлении этих данных с материальными признаками, изучаемыми археологией, можно не только верифицировать имеющуюся в наличии и продолжающую поступать научную информацию, но переходить на другой уровень исторического анализа.
в этногенетических построениях
Ниже – еще одна иллюстрация возможностей ДНК-генеалогии для проверки концепций археологов и историков. В.В. Седов пишет: «Ведущая роль в этногенетических построениях археологов принадлежит ретроспективному методу исследования, заключающемуся в поэтапном прослеживании истоков основных элементов археологических культур… Ещё на заре этногенетической археологии этот метод был применен О. Монтелиусом, попытавшимся показать, что культурное развитие Скандинавских стран от неолита до эпохи викингов не обнаруживает разрыва и, следовательно, древние германские племена жили на севере Европы ещё в эпоху неолита».
Так вот, вывод Монтелиуса неверен, там есть разрыв, и значительный – в тысячелетия. Основная гаплогруппа скандинавов – I1, ее относительные количества в Швеции – 37% (на втором месте гаплогруппа R1b, 22%, на третьем – R1a, 16%), в Норвегии – 32% (R1b 32%, R1a 26%), в Дании – 34% (R1b 33%, R1a 15%). Родственной гаплогруппы I2 почти нет – в Швеции 1.5%, в Норвегии 0%, в Дании 2%. Однако ископаемые ДНК в Швеции (Мотала) с датировкой 8000 лет назад показали преобладание гаплогруппы I2, и среди семи выявленных ископаемых ДНК пять относились к гаплогруппе I2; остальные – к гаплогруппе I, но не I1 (Lazaridis et al. 2014). Но главное даже не это, а то, что общий предок гаплогруппы I1, сейчас преобладающей в Скандинавии (в некоторых регионах ее доля равна доле гаплогруппы R1b), обнаруживается всего 3675±370 лет назад, до этого – провал в четыре тысячи лет. Более того, гаплогруппа I1 в Скандинавии сейчас по общему предку вовсе не скандинавская, ее гаплотипы одинаковы по всей Европе, и неизвестно, где жил общий предок всех европейских гаплотипов примерно 3700 лет назад. Наконец, гаплогруппа R1b, сейчас распространенная в Скандинавии почти наравне с гаплогруппой I1, появилась в Европе только 4800-4500 лет назад (Klyosov 2012).
Иными словами, ДНК-генеалогия дает следующую картину исторических событий. 8000 лет назад в Скандинавии (также в Центральной Европе, например, в Люксембурге) гаплогруппа I была распространена, если судить по ископаемым ДНК, причем в основном в виде субклада I2, его также обнаруживали в ископаемых гаплотипах в Испании и Франции с датировками 5000 лет назад. 4800-4500 лет назад, в начале-середине III тыс. до н.э., в Европе появляется гаплогруппа R1b, в основном со стороны Пиренейского полуострова, в виде культуры колоколовидных кубков, и практически все мужское население Старой Европы исчезает – это гаплогруппы I1, I2, E1b, R1a, остается только сама гаплогруппа R1b, которая заселяет Европу между серединой III и серединой-концом II тыс. до н.э. Женское население в Европе при этом остается, и даже вскоре заметно увеличивается.
Мужские гаплогруппы I1, I2, E1b, R1a в основном погибают, или обнаруживаются позже на периферии Центральной Европы – на Британских островах, на Дунае/Карпатах, в Малой Азии (Klyosov, Tomezzoli 2013; Клёсов, Пензев 2015). Гаплогруппа I1 проходит так называемое «бутылочное горлышко популяции», почти исчезает, и возрождается (то есть увеличивает свое количество до уровня детектируемого и выше) примерно 3700 лет назад, от некоего выжившего в Европе общего предка будущих общеевропейских носителей гаплогруппы I1. Гаплогруппа I2 (в основном как I2a) выходит из «бутылочного горлышка» на славянских землях только 2300 лет назад, то есть в конце I тыс. до н.э., и расселяется в виде славян по всей Восточной Европе, от Греции до Балтики. Их относительное количество составляет от 16% в северной Греции до 33-37% в Сербии и Хорватии, 56% в Боснии-Герцеговине, и до 71% среди боснийских хорват, и далее падает к северу до 6% в Польше и Литве и 1% в Латвии. В России и Украине их 11-13%, в Белорусcии 18%. В Скандинавии их почти нет (Eupedia 2015).
Так что состав скандинавского населения, во всяком случае его мужской части, вопреки «ретроспективному методу» Монтелиуса, претерпевает кардинальный разрыв на тысячелетия, и после этого полностью меняетcя. Древние гаплогруппы пропадают, заменяются гаплогруппами R1b пришельцев, а также, в дополнение к ним, после многотысячелетнего разрыва Скандинавия заселяется носителями древних европейских гаплогрупп (I1), но уже в совершенно другой пропорции. Историкам было бы важно провести анализ, на каком основании Монтелиус сделал вывод о том, что в Скандинавии «не было разрыва в культурном развитии Скандинавских стран от неолита до эпохи викингов», когда разрыв в составе мужского населения был принципиальным. Конечно, сейчас можно возражать, что Монтелиус проводил свой анализ в конце 19-го века, более ста лет назад, но не исключено, что и сейчас исследователи делают подобные же ошибки. Поэтому причины этого важно рассмотреть. Как видно, ДНК-генеалогия предоставляет независимый подход, полезный для верификации данных и выводов историков и археологов.
с точки зрения ДНК-генеалогии
Современные славяне сложились в основном из трех родов, или гаплогрупп, и нет оснований считать, что во второй половине I тыс. нашей эры их качественный состав был другим. Об этом же свидетельствуют и ископаемые ДНК. Эти гаплогруппы – R1a, I2a и N1c1. Ниже будет показана хронологическая и эволюционная взаимосвязь между ними, а здесь мы продемонстрируем приведенное выше положение о составе современных славян с точки зрения ДНК-генеалогии. Относительно минорные гаплогруппы показывать не будем, чтобы не загромождать приводимые данные, и поясним это на следующем примере.
Основной состав белорусов по гаплогруппам следующий: R1a – 51%; I2a – 17.5%; N1c1 – 10%. У белорусов еще есть 5.5% I1, 5.5% R1b, 4% E1b, 2.5% J2, 1.5% G, 1% J1, 1% I2b, но ни одна из них не является характерно славянской. I1 – древнеевропейская гаплогруппа, или гаплогруппа Старой Европы (до III тыс. до н.э.), почти исчезнувшая в III тыс. до н.э., прошедшая «бутылочное горлышко популяции» и возродившаяся в II тыс. до н.э., и ставшая общеевропейской, как было описано выше; R1b – наследие ямной культуры и отчасти сарматов, потомков того же древнего рода R1b, прошедшего миграциями от Сибири до Днепра и далее через Кавказ в Месопотамию и затем в Европу разными миграционными путями, основной из них через Пиренеи и далее в континентальную Европу как культура колоколовидных кубков; E1b – потомки древних египтян и затем древних греков, расселившиеся по Средиземноморью и черноморским берегам; J2 – потомки древних бедуинов, составившие затем в заметной части население Средиземноморья и значительную часть евреев и арабов; J1 – преобладающая гаплогруппа у евреев и арабов, и потомков древних евреев по всему миру, включая, например, горских евреев на Кавказе и значительную часть евреев-ашкенази, передвинувшихся в средние века (в особенности после эпидемии черной чумы середины XIV века) во все славянские страны и найдя там убежища от преследований; G – древнеевропейская гаплогруппа, еще одна из основных гаплогрупп Старой Европы, практически исчезнувшая, остатки которой бежали в Малую Азию, на Кавказ и в Переднюю Азию, и сейчас одна из основных кавказских гаплогрупп (например, до 75% у осетин); I1b – минорная гаплогруппа по всему миру, в Европе нигде не превышает 4-7% (в основном в Северной Европе – Бельгия, Нидерланды, Дания, Норвегия, Швеция, северная Франция, северная и западная Германия), возможно, тоже реликт Старой Европы.
Примерно такие же вкрапления указанных минорных гаплогрупп явно неславянского происхождения есть по всем странам, включая славянские. Перейдем к славянским странам, добавив балтов – литовцев и латышей, а также «северных русских», как, например, коми и марийцы, которые славянами, строго говоря, не являются, но которых популяционные генетики часто используют в качестве «этнических русских», и более того, заявляют их как эталон этнических русских, чтобы поднять в последних долю «финно-угорской компоненты». Именно в таком виде российские популяционные генетики заявили «геномный эталон этнических русских» в международную геномную базу данных (см.: Клёсов 2013). Так русские оказались в базе данных «финно-уграми».
Помимо этого, добавим в список гаплогруппу R1b, для славян нехарактерную, и которая унаследована в России от ямной культуры (найдена в составе ископаемых ДНК с археологическими датировками 2700-3300 гг. до н.э., Haak et al, 2015), отчасти от намного более поздних сарматов, в Европе – от потомков культуры колоколовидных кубков (позже 2800 лет до н.э.). Она будет нужна нам при дальнейшем обсуждении.
Если не уходить в детали, картина в целом ясна – у славян преобладает гаплогруппа R1a (за исключением балканских славян – болгар, сербов, хорват, македонцев, боснийцев, у которых доминирует I2a), за ней следует характерная южнославянская гаплогруппа I2a, и замыкает южно-балтийская гаплогруппа N1c1, которая к северо-востоку становится финно-угорской (по языку). Отдельно стоят балты – литовцы и латыши, у которых содержание R1a и N1c1 практически одинаково. Это, видимо, отражает исторически унаследованное «балто-славянское единство».
Как мы видим, корни славян в отношении их ДНК-родового происхождения уходят в разные стороны. Насколько в разные? Чтобы это понять, обратим внимание, что перечисленные гаплогруппы в свою очередь относятся к гаплогруппам первого уровня R, I и N. Приведем соответствующую часть дерева гаплогрупп с некоторыми cокращениями и уточнениями, показав «позиции» этих гаплогрупп на дереве, и времена их образования, рассчитанные по геномным данным (компания YFull), округленные до ближайшей тысячи лет (собственно, давать эти датировки с точностью до ста лет нереалистично и по сути ошибочно):
Желтым цветом отмечены основные гаплогруппы, наблюдаемые у славян. Мы видим, что корни их соответствующих родов поднимаются из глубокой древности в какие-то, лишь условно определяемые, времена, при которых они могут считаться славянскими (хотя критерии этого, по-видимому, тоже условные), и проходят через историю славянских народов в виде серии наследственных ДНК-линий, разделяемых на субклады, многие из которых можно связать с археологическими культурами. Эта работа, по сопоставлению субкладов и культур, только начинается, и на этом пути нас несомненно ждут неожиданные открытия. Впрочем, открытия всегда неожиданные и непредсказуемые, просто по определению. Пока немногие историки проявляют к этому интерес, в первую очередь, по причине неосведомленности о ДНК-генеалогии, но интерес резко возрастет, когда историки, археологи и лингвисты осознают, что новые подходы позволяют разрешать старые, продолжительные дискуссии, и отводить явно надуманные альтернативные гипотезы и предположения. Что не менее важно, подходы ДНК-генеалогии позволяют вполне четко формулировать направления новых исследований в упомянутых науках.
приведших к образованию славян
Повторим, что корни славян расходятся в разные стороны, причем на значительно большую глубину тысячелетий и на много большие, гигантские расстояния, чем можно было ожидать. В I тыс. до н.э. – начале I тыс. н.э. все три рода образовали первичное славянское этнолингвистическое объединение в Восточной Европе. Рассмотрим, как это происходило, и какие к тому были исторические предпосылки.
Род R1a возник примерно 22 тысяч лет назад, предположительно в Южной Сибири, в алтайском регионе (Klyosov 2009; Klyosov, Rozhanskii 2012). Предположительно – потому что прямых данных нет, но есть косвенные. Ископаемая родительская гаплогруппа R была обнаружена в Южной Сибири, в нескольких десятках километров от Байкала, с археологической датировкой 24 тысячи лет назад (сама гаплогруппа R образовалась примерно 31 тысячу лет назад). На севере Китая, недалеко от алтайского региона, обнаружены племена, на треть состоящие из носителей гаплогруппы R1a, общий предок которых жил 21 тысячу лет назад (Klyosov, 2009). Значительно мутированные гаплотипы, явно от древних общих предков, найдены в Гималаях, в Тибете, в Иране, на островах Индийского океана, в регионе Персидского залива – все это позволяет приблизительно реконструировать миграционный путь носителей гаплогруппы R1a из Южной Сибири в Европу по южной дуге – через Тибет, северный Индостан, Иранское плато, Анатолию на Балканы, с прибытием туда 9-8 тысяч лет назад. Не исключено, что признаки прото-индоевропейских языков, обнаруженные в Анатолии с датировками (хотя не очень определенными) 8-10 тысяч лет назад, оставлены этими мигрантами. Датировки по ДНК древнейших предков европейских R1a составляют 9-8 тысяч лет назад.
К сожалению, в Европе исследованы на гаплогруппы Y-хромосомы всего несколько древних захоронений старше 7 тысяч лет (в Швеции, Люксембурге, Испании, Франции и Германии), и в основном находили гаплогруппы I, I2a, G2a, E1b. Самые древние костные останки, показавшие гаплогруппу R1a, найдены в Германии, с датировкой 4600 лет назад, то есть середина III тыс. до н.э., в культуре шнуровой керамики (Haak et al. 2008). Это была семья, которую умертвили, по заключению статьи, пришельцы. Все мужчины были погребены в скорченном положении на правом боку, головой на запад, женщины – в скорченном положении на левом боку, головой на восток, все лицом на юг. Как показали доступные данные (обсуждаются ниже), это характерное трупоположение для носителей гаплогруппы R1a.
В первой половине – середине III тыс. до н.э., то есть во времена гибели гаплогрупп Старой Европы, носители R1a перешли на восток, на Русскую равнину. Исходя из датировок субкладов, определенных по цепочке снипов (см. диаграмму ниже), на равнину перешли носители субклада R1a-Z645, и датировка возникновения этого субклада, примерно 5500 лет назад, середина IV тыс. до н.э., соответствует временам распада индоевропейской языковой общности. Уже на Русской равнине или непосредственно на подходе всего через несколько столетий образовались субклады Z283 и практически в то же время Z282 и Z280, и параллельный им Z93, все 5000-4900 лет назад, в начале III тыс. до н.э. Z280 – основной субклад этнических русских, Z93 – основной субклад индийцев в высших кастах. Общий предок тех и других жил в начале III тыс. до н.э. Подробнее об этом – ниже.
Итак, потомки Z93, носители субклада L657 и его «племянника» Z2123 (возможно, наряду с субкладом Z280), сейчас занимают основную долю, до 72%, высших каст в Индии (Sharma et al. 2009). «Параллельный» по отношению к L657 субклад Z2124 продвинулся на Иранское плато и в целом в Переднюю Азию (его имеют, например, до 75% пуштунов) (Клёсов, Саидов 2015). Потомками того же субклада L657 являются до 9% арабов, в основном в Сирии и Палестине. Возможно, хотя бы часть их – это потомки митаннийских ариев. Поэтому субклад Z645 с полным основанием можно назвать субкладом исторических ариев. Итак, начало движения ариев на юг с Русской равнины (через Кавказ в Месопотамию), восток (в Индостан) и юго-восток (в Среднюю Азию и далее, примерно через 500 лет, на Иранское плато) можно датировать временами 4600-4500 лет назад, то есть серединой III тыс. до н.э. Прибытие ариев в Индию обычно датируется через тысячелетие, серединой II тыс. до н.э.
Таким образом, две ветви исторических ариев, R1a-Z94-L657 и R1a-Z94-Z2123 (первая образовалась примерно 4800 лет назад, или на Русской равнине, или немедленно перед приходом на равнину, вторая – примерно 3800 лет назад, то есть непосредственно перед появлением ариев в Индии), ушли по нескольким направлениям, как описано выше, другая, R1a-Z280, является сейчас основным субкладом этнических русских, достигая половины численности мужского населения центральной части России, и 67% южной части (Курская, Белгородская, Орловская области). При смещении к северу, начиная от линии Пскова, у этнических русских нарастает доля гаплогруппы N1c1.
Здесь надо упомянуть еще два субклада, образовавшиеся уже позже, чем Z93 и Z280, а именно М458 и Z284. Они образовались примерно 4600 и 4500 лет назад, соответственно, уже позже ухода ариев, и потому в арийские миграции не попали. Их не обнаружено на востоке Руской равнины, и они сейчас имеют довольно четкую географическую локализацию на западной ее части. М458 имеет надежное славянское отнесение, причем половину его ареала можно назвать западно-славянским (по 8% у украинцев и чехов, 10% у русских, 15% у немцев, 50% у поляков), другую половину можно назвать центрально-европейской (32% у поляков, 25% у немцев, 11% у русских, остальные разбросаны по 10-20 регионам Центиральной Европы). Общие предки западно-славянской и центрально-европейской ветви жили практически в одно и то же время, при переходе от II к I тыс. до н.э.
Видимо, тогда же начались славянские (или праславянские) миграции в Европу. Субклад Z284 в контексте настоящей работы не столь интересен, это почти исключительно скандинавский субклад, и немало его потомков живут в Швеции, Норвегии, на Британских островах. В славянских странах потомки скандинавского субклада практически не обнаружены – ни на Украине, ни в Белоруссии, ни в Литве. В базе данных R1a из 4769 гаплотипов, из которых 1196 гаплотипов составляют скандинавский субклад Z284, есть всего три гаплотипа из России, и их обладатели – одно лицо из Перми и двое – из Казани, самые далекие предки которых по мужской линии, известные данным участникам тестирования, родились, соотвественно, в 1828, 1874 и 1800 гг. Полагать, что их предки относились к скандинавской знати, нет никаких оснований. Это показывает, что скандинавские миграции и военные экспедиции были направлены почти исключительно на запад, на Руси их практически не было, в противном случае потомки скандинавов легко были бы обнаружены, причем в значительных количествах. Но этого нет. Это еще раз показывает, что так называемая норманнская теория не имеет никаких оснований.
Изучение шлейфов миграций субкладов гаплогруппы R1a и датировки времен жизни общих предков этих субкладов позволило представить масштабы (пра)славянских миграций в Европу в конце II тыс. до н.э. и в ходе I тыс. до н.э. Эти ветви гаплогруппы R1a приведены ниже (Rozhanskii, Klyosov 2012; Клёсов 2015а). Указаны времена до общего предка сегодяшних носителей субклада (вторая колонка: Клёсов 2015а) и время возникновения субклада (третья колонка, данные компании YFull), все в годах до н.э.
1. Погрешности во второй колонке (расчеты времен до общих предков субкладов по мутациям в гаплотипах) рассчитывали, как принято в математической статистике (исходя из числа мутаций в гаплотипах: Klyosov 2009), и, как показывает опыт, они чрезмерно завышены. Но было решено оставить их такими, как есть, чтобы избежать обвинений в нереальной точности расчетов, а в дальнейшем провести их корректировку в содружестве с археологами и историками.
2. Последняя колонка показывает датировки возникновения снипов, расчитанные компанией YFull по геномным данным, а именно цепочкам необратимых снип-мутаций, принимая среднюю частоту возникновения снипов как один снип в 144 года (YFull). Этот метод пока значительно менее точный, особенно для относительно недавних снипов. Например, если снип образовался 750 лет назад, то в цепочке нисходящих снипов их всего 750/144 = 5 cнипов, и погрешность определения времени образования, согласно формулам математической статистики, не меньше ±46% (с 68%-ной достоверностью) или ±92% (с 95%-ной достоверностью). В итоге погрешности у большинства датировок по снипам в таблице значительно более высокие, чем у датировок по мутациям в гаплотипах. Но в расчетах компании YFull есть и другая проблема – они часто игнорируют фактическое количество снипов, и ставят ту датировку, которая им представляется более правильной, «по понятиям». При этом они всегда постулируют, что при разветвлении снипов они образовались точно в одно и то же время, хотя это события совершенно независимые. По аналогии, если у отца двое сыновей, то их возраст далеко не всегда одинаковый, один мог родиться, когда отцу было 18 лет, другой – когда отцу было 70 лет. Такой постулат, «о равенстве возраста сыновей» часто приводит к ситуациям, когда к одному снипу от вышестоящего ведет 5 мутаций (в среднем 720 лет), к другому 20 мутаций (в среднем 2880 лет), а YFull записывает их «возраст» как одинаковый, либо 720, либо 2880 лет, либо любой между ними, выбор датировки фактически произвольный. В итоге получаются несуразные датировки. В таких случаях в таблице выше датировка YFull не ставится, а записывается «ошибка». Примеры – в переходе R1a-Y35 > YP7278 зафиксировано 9 промежуточных снипов (это приведено в таблице YFull), что соответствует 1300 лет разницы, однако датировка для обоих снипов, родительского и нисходящего, приведена как одинаковая, 4300 лет назад. В переходе CTS3402 > CTS2613 зафиксировано 17 промежуточных снипов (2450 лет разницы), однако датировка для обоих снипов в списке YFull – одинаковые 4300 лет назад, вместо 1850 лет назад (150 лет до н.э.) для нисходящего, как должно быть. Действительно, датировка времени до общего предка по мутациям в гаплотипах дает для CTS2613 именно 150±200 лет до н.э., что в точности совпадает с правильной датировкой по снипам. Соответственно, запись «ошибка» в колонке YFull в таблице выше. И так – почти для половины датировок в последней колонке в таблице.
Приходится на этом столь подробно останавливаться, потому что в последнее время усиленно распространяется легенда, что расчеты по снипам – значительно более точные, чем любыми другими методами. Историки могут принять эту легенду за чистую монету, и опять повторится ситуация последних 15 лет, когда практически все расчеты популяционными генетиками, опубликованные в академических журналах, были кардинально искажены, с завышениями до 300-400%. Для расчетов на времена удаленные, как правило, более 5-10 тысяч лет назад, и тем более на 100-200 тысяч лет назад, когда число снип-мутаций исчисляется многими сотнями, расчеты по снипам действительно могут оказаться полезными, но вводимые постулаты, как равенство датировок для «параллельных» снипов, опять сводит эту пользу к нулю, если не к отрицательным величинам.
Несмотря на описанные в примечаниях к таблице недостатки расчетов по снипам, в ряде случаев совпадение датировок, полученных двумя принципиально разными методами, вполне удовлетворительно. Дальнейшая работа над приведенной таблицей потребует совместных усилий ДНК-генеалогов, археологов, историков, и, возможно, лигвистов. Задача – провести корректное наложение датировок по ДНК и по археологическим данным, уточнить датировки с обеих сторон, лучше понять направления и времена древних миграций, и понять, кто были эти древние племена в отношении родовой и культурной приналежности. Определенно окажется, что не все археологические культуры в точности соответствуют субкладам гаплогрупп, выяснятся взаимные пересечения культур и субкладов или их отсутствие, ряд культур окажутся полиэтничными, но ДНК-генеалогия будет полезной и в идентификации полиэтничности. Ниже мы рассмотрим это на примере сармат и черняховской культуры.
Подводя итоги данного раздела отметим, что данные по субкладам гаплогруппы R1a, приведенные в таблице выше, перекрывают временной диапазон продолжительностью почти 4 тысячи лет, от примерно 2900 лет до н.э. до 870±190 лет н.э. Оставим археологам идентификацию перечисленных субкладов в рамках археологических культур, хотя бы на уровне гипотез, что впоследствии можно будет верифицировать с использованием ископаемых ДНК из этих культур. Отметим только, что «субклад Русской равнины», R1a-Z280, может с хорошей вероятностью соответствовать культуре шнуровой керамики, а центрально-евразийская ветвь, R1a-Z280-S24902 – фатьяновской культуре центра России. Двигаясь по этому пути, мы выведем славянские культуры, начиная от лужицкой или более ранних, до славянских культур вплоть до IX в. н.э. со всеми переходными формами. Естественно, ДНК-генеалогией это не может быть ограничено, здесь требуется взаимное насыщение получаемой картины как данными ДНК-генеалогии, так и этнокультурными признаками. ДНК-генеалогия не может, разумеется, заменить исторические науки.
Как уже описывалось выше, I2a – древняя гаплогруппа «Старой Европы», она образовалась примерно 22 тысячи лет назад (расчет по снипам Y-хромосомы), пережила ледниковый период, обнаружена в нескольких древних захоронениях мезолита (в Швеции и Люксембурге), и почти погибла в ходе III тыс. до н.э., случайно или нет – в процессе заселения Европы эрбинами, носителями гаплогруппы R1b. Последние в своем большинстве относились к культуре колоколовидных кубков, и найденные недавно шесть ископаемых образцов гаплогруппы R1b (и еще два R1) с датировкой середины III тыс. до н.э. (4690-4250 лет назад) обнаружены именно в культуре колоколовидных кубков (Allentoft et al., 2015).
Гаплогруппа I2a в ходе ее уничтожения в центральной Европе (женские гаплогруппы мтДНК в это время численность свою почти не изменили, и почти сразу пошли в количественный рост) разорвалась на две части – одна нашла убежище на Британских островах с датировкой общего предка начала III тыс. до н.э., другая – на Дунае или в Карпатах, но выживала там, проходя «бутылочное горлышко популяции», до конца прошлой эры, а именно до III в. до н.э. И на Британских островах, и на Балканах субклад один и тот же, I2a-M423, с древней датировкой примерно 18 тысяч лет назад, но на Балканах у большинства наблюдается субклад S17250 и нижестоящие, с датировкой общего предка примерно 300 лет до н.э. С тех пор этот субклад распространился по всей Восточной Европе, от Греции до Прибалтики, и у всех один и тот же общий предок, с той же датировкой 300 лет до н.э. Этот субклад часто называют «динарским», по имени Динарского нагорья, горной системе на северо-западе Балканского полуострова.
Это означает, что в славянском этногенезе гаплогруппа I2a принимала участие только начиная с конца прошлой эры (когда носителей I2a в Восточной Европе было совсем немного) и с первых веков нашей эры. Вполне возможно, что именно передвижение этой группы на Балканах и было принято историками за «становление славянства». Неудивительно, что язык их был индоевропейский, потому что выживали они в среде носителей гаплогруппы R1a, значительно больших по численности, и принятие их языка было вполне естественным. Возможно, это объясняет тесные контакты между носителями гаплогрупп R1a и I2a в Восточной Европе, и объединение их в группу славян. Похоже, между ними никогда не было противоречий – ни территориальных, ни языковых, ни политических. Конфликты, которые произошли в XX веке, например, между сербами и хорватами, проходили не между родами, а между религиями – католической у хорват и православной у сербов. Язык у них один – сербохорватский.
Поэтому когда историки утверждают, что славяне появились на Балканах только в середине первого тысячелетия нашей эры, это относительно верно, но только в отношении половины славян, гаплогруппы I2a, «динарского» рода, да и то не в середине I тыс. нашей эры, а на 800 лет раньше. Правда, за 800 лет за того их вряд ли можно было назвать славянами, по классификации лингвистов. Содержание гаплогруппы I2a в странах Восточной Европы было показано выше.
Но тот факт, что славяне, носители гаплогруппы I2a, стали проявлять активность к середине I тыс. нашей эры, расселяясь по Восточной Европе, привел, видимо, к тому, что именно их, без рассмотрения восточных славян гаплогруппы R1a (предков которых описывали как «ямников», «катакомбников», «срубников», «шнуровиков», «фатьяновцев», «андроновцев», «киммерийцев», «скифов», «сарматов», «алан», и вообще прочих «варваров») стали принимать за родоначальников всех славян.
Как только мы осмысливаем и принимаем взаимоотношение южных славян гаплогруппы I2a и восточных славян гаплогруппы R1a, многие противоречия разрешаются – и то, что славяне намного древнее, чем им приписывается современными историками, и близкое родство восточных славян (гаплогруппа R1a) с историческими ариями той же гаплогруппы, и близкое родство восточных славян со скифами, близкими родственниками ариев, и правильное понимание терминов «авестийские арии» (они же «иранцы»), «индоарии», «митаннийские арии», не как лингвистические термины, а как наследственные, генеалогические, показывающие родовую связь с современными этническими русскими. Естественно, это не есть отрицание терминов, принятых в лингвистике, но это есть придание им дополнительного важного содержания.
Гаплогруппа N образовалась примерно 36 тысяч лет назад, место ее образования – юго-восточная Азия, Китай, Вьетнам. В ходе последовательного образования новых субкладов, по нескольку тысяч лет на каждый, носители гаплогруппы N постепенно мигрировали на север, в алтайский регион. Видимо там, примерно 14 тысяч лет назад, образовался субклад M178 (показан на диаграмме субкладов гаплогруппы N ниже), далее L708, около 12 тысяч лет назад. Примерно тогда же часть носителей гаплогруппы N, оставив позади основной по количеству состав своей гаплогруппы (сейчас в Китае проживает самое большое количество носителей гаплогруппы N в мире), стали продвигаться на север, сначала по Южной Сибири, затем выйдя на северный Урал. Примерно 5900 лет назад образовался субклад L1026, и 4300 лет назад – субклад VL29. В это время носители гаплогруппы N, покинувшие Южную Сибирь, жили на Урале, в угорских краях, но уже начинался новый этап миграции – на запад, к Балтийскому морю. По пути на Балтику возник субклад Z1025, в первой половине I тыс. до н.э., когда южные балты уже подходили к побережью Балтийского моря, но будущие финны подошли на северо-восток Балтики на 500 лет позже, только в начале новой эры, и потому имеют характерные отличия в гаплотипах. По характерным числам (аллелям) гаплотипы балтов и финнов довольно легко разделяются.
На диаграмме выше характерные субклады южных балтов (выделены желтым цветом) – серия от L1025 до L1027, образованные в середине I тыс. до н.э., до Y6076, который возник в самом конце прошлой эры (молодые субклады на диаграмме ниже, с датировками 1850-1200 лет назад – в основном финские, и мы рассматривать их здесь не будем). Надо опять понимать, что образоваться субклады южных балтов могли еще до прихода на Балтику, это относится в первую очередь к субкладу L1025. К тому времени носители гаплогруппы R1a, которые определенно говорили на индоевропейских языках, жили на Балтике и в прилегающих регионах уже почти три тысячи лет. Возможно, и намного больше, о чем свидетельствует недавняя находка на Южном Оленьем острове ископаемой гаплогруппы R1a (субклад R1a-YP1272) с археологической датировкой 7500-7000 лет назад.
Поэтому рассуждения об «общем предке балто-славянских языков 1500 лет до н.э.» являются, видимо, отражением формальных расчетов без исторического содержания. Если носители индоевропейских языков и гаплогруппы R1a жили на Балтике еще в III тыс. до н.э., а будущие балты прибыли и образовали с ними общие или соседние племена, близкие настолько, чтобы образовать общий язык (что многие лингвисты отвергают), в середине I тыс. до н.э., то как мог «общий предок» жить в середине II тыс. до н.э.? Понятно, что можно вводить разнообразные постулаты, допущения, приближения и условия, применять лексикостатистику с достаточно произвольными константами выпадения слов, но надо представлять себе суть исторического процеса образования балто-славянского единства. Не славяне появились на территории балтов и «ассимилировали» их, а балты появились на территории славян (и их предшественников), и приняли их языки. И не «литовский язык является наиболее близким к санскриту», как нередко приходится читать, а тот язык носителей гаплогруппы R1a, который прибывшие балты приняли как свой. В итоге в литовской и латышской популяциях содержание гаплогрупп R1a и N1c1 примерно поровну, примерно по 40%. Это есть «балто-славянское единство» в их ДНК-генеалогии.
В связи с этим положение, приводимое В.В. Седовым, что «балты находились в тесном контакте с иранцами, что зафиксировано десятками балтских лексических заимствований из иранского и совместными новообразованиями», просто вытекает из того, что древние носители гаплогруппы R1a и N1c1 жили вместе или по-соседству, поскольку праславянский язык гаплогруппы R1a был индо-арийским или иранским, смещаясь по своей динамике к еще большей древности к общеарийскому языку. А какой именно он был, зависит от того, как его классифицируют и называют лингвисты, и насколько они точны в своих классификациях. Вопрос о точности, конечно, риторический.
Когда будут доступны ископаемые гаплотипы древних славянских племен VIII-IX вв., вполне может оказаться, что, например, вятичи и кривичи могут в значительной степени, а то и полностью на ранних этапах, быть носителями гаплогруппы N1c1.
Общепринятым является то, что трупоположение является одним из наиболее стабильных признаков при рассмотрении археологических культур. В то же время остается без четкого объяснения разнообразие видов трупоположения, а также то, почему в ряде случаев одни виды трупоположений постепенно сменяются другими. Наиболее простых объяснений два – либо по каким-то причинам меняется погребальный обряд, либо происходит замена (вытеснение) одного населения другим. Понятно, что можно анализировать тот и другой вариант, привлекая сопутствующие материальные признаки; понятно также, что трупоположение – это некий маркер, но маркер чего – ответа до сих пор не было.
Ответ стал вырисовываться только в самое последнее время, и, наверное, в связном виде впервые изложен в книге (Клёсов, Пензев 2015). Немногие (пока) данные показывают, что характер погребений, а именно трупоположение, различается для носителей разных гаплогрупп, то есть родов. Интуитивно это понятно – род происходит от общего предка, патриарха; члены рода – родственники, во всяком случае, по мужской линии, потомки патриарха; и обычаи, особенно наиболее стабильные, должны поддерживаться в пределах рода. Конечно, не исключено, что дробление родов на расходящиеся племена-субклады может приводить к изменению обычаев, и что неродственные племена могли заимствовать погребальные обряды соседей, особенно если видели в этом определенную целосообразность, достаточную для изменения своих древних обычаев, но это все рассуждения «по понятиям», не «по науке». Суть, однако, ясна – трупоположения не обязательно вечные и неизменные, но это нужно показывать «экспериментально», а не путем общих рассуждений. В любом случае, представляется, что если разные гаплогруппы в древности различались определенным трупоположением, то это будет исключительно важной находкой для археологии.
Оказалось, что носители гаплогруппы R1a укладывали своих покойников в скорченном положении, мужчин на правом боку (головой на запад), женщин на левом (головой на восток), всех лицом на юг (ноги могли быть согнуты в разной степени). Так уложены покойники в захоронении носителей R1a в Германии (Эулау), культура шнуровой керамики, с датировкой 4600 л.н. (Haak et al. 2008), в захоронениях катакомбной культуры (от Днестра до Волги, II тыс. до н.э.), части древнеямной культуры (степная полоса от Урала до Днестра, 4800-4300 л.н., то есть IV-III тыс. до н.э. (Яровой 2000), ранней майкопской культуры в предгорьях Северного Кавказа, кобанской культуры, в захоронениях каракольской археологической культуры бронзового века (II тыс. до н.э.) на территории Горного Алтая (Кубарев 2005).
Для эрбинов, носителей гаплогруппы R1b, характерно трупоположение на спине, головой на запад или на север, которое наблюдается в некоторых погребениях каракольской культуры. Это же положение характерно для домайкопского населения и части майкопского (Державин, Тихонов 1980), для населения кротовской культуры (Гришин 2002) — первый, доандроновский этап развитой бронзы Обь-Иртышья, и для большей части древнеямной культуры.
Известны и многие другие виды трупоположений, например, в китайской династии Шан-Инь (1500 лет до н.э.) покойников укладывали в вытянутом положении, иногда лицом вниз. Данных по соответствущим гаплогруппам нет, хотя в Китае наиболее распространена гаплогруппа О.
В этой статье ранее было высказано предположение, что фатьяновская культура – это культура носителей R1a. Ископаемые гаплогруппы фатьяновской культуры пока неизвестны, поэтому приписывание этой культуры гаплогруппе R1a оставалось «по понятиям». Но если мы смотрим на данные по трупоположениям, то видим, что это – скорченное положение на правом боку (мужчины), головой на запад, северо-запад или юго-запад, и на левом боку (женщины) головой на восток, юго-восток или северо-восток. Это, действительно, канонические (уже) характеристики R1a.
Для других гаплогрупп пока не имеется определенных данных, и они, несомненно, появятся. Но различия в трупоположениях для гаплогрупп R1a и R1b уже полезны для решения некоторых исторических загадок. Так, неясно, кем все-таки были сарматы, к какой гаплогруппе (или гаплогруппам) они принадлежали, и в каких случаях эта информация может понадобиться. За примером далеко идти не нужно. В.В. Седов описывает черняховскую культуру, и размышляет, в какой степени она была славянской.
Он пишет – «черняховская культура, объединяющая в единое памятники с очень разнотипным домостроительством и многоликой лепной керамикой, могильники с разнохарактерными захоронениями. Очевидно, что в составе населения, оставившего черняховскую культуру, было несколько племенных групп». И далее он переходит к тому, что «черняховская культура формируется в основном на скифо-сарматской территории», но что это не сарматская культура, хотя «не было и какого-либо хронологического разрыва между сарматской и черняховской культурами». В итоге В.В. Седов приходит к тому, что «вопрос о вкладе скифо-сарматского населения в черняховскую культуру… имеет непосредственное отношение к проблеме славянского этногенеза». В этой связи В.В. Седов приводит слова Г.Б. Федорова, который «пришел к мысли о существенном вкладе сарматов в культуру черняховских племен». И далее В.В. Седов приводит серию противоречивых данных о том, кем все-таки могли быть черняховцы. Как водится, вопрос остается нерешенным, хотя есть сведения, с кем они граничили на севере и на юге, какая у них была керамика, но это не помогло в ответе на заданный вопрос. Описание не заменяет выводов.
Поскольку гаплогрупп-гаплотипов ископаемых сарматов (как и черняховцев) в наличии нет (хотя уже есть данные по «сарматам»-хазарам), то вопрос о том, кто они были и откуда мигрировали, остается нерешенным. Поэтому обратим внимание на сведения о трупоположении сарматов, как прокси их гаплогрупп – если, конечно, принять, что этот один из наиболее стабильных признаков в археологии действительно определяется тысячелетними традициями рода, а, значит, гаплогруппами-субкладами. Особых возражений эта концепция не должна вызывать, и здесь один критерий – практика. Какие же там трупоположения?
Как сообщает В.В. Седов, в черняховских могильниках встречаются «трупоположения с согнутыми в коленях или скрещенными ногами», которые «обычны для сарматов на различных стадиях эволюции их культуры, начиная с савроматской и кончая шиповским этапом». К сожалению, здесь не сообщается, на спине или в скорченном положении на боку. Согнутые в коленях ноги – это далеко неполное описание. Одно важно – это не трупосожжение, что уже несколько уводит от славянских традиций. Другое важное сообщение – что «отдельные трупоположения с перекрещенными или согнутыми ногами» встречены также культуре древних германцев в низовьях Вислы, на Готланде и в южной Швеции, что тоже, впрочем, относят к влиянию сарматского воздействия, хотя это уже мнение, а не факт. Если это положение на спине, то для гаплогруппы R1a это совсем нехарактерно, и похоже на традиции R1b.
Дальше В.В. Седов сообщает, что для сармат свойственно трупоположение с северной ориентировкой, и что всего в черняховских могильниках раскопано более 800 захоронений с северной ориентировкой и 300 — с западной. Опять в отсутствии сведений, это на боку или на спине, данные не поддаются надежной интерпретации. Не исключено, что первая соответствует R1b, вторая – R1a. То, что, по сообщению В.В. Седова, «ориентировка погребенных у сарматских племен не была стабильной, а претерпевала изменения со временем», и «в раннесарматских захоронениях была головой к югу», скорее может отражать изменения родового состава сарматских племен, а не культурные изменения. Сообщается также, что трупоположения кельтов также были ориентированы головой к северу (меридиональная ориентировка), но это определенно только у «поздних кельтов», гаплогруппы R1b, а то, что в погребальном ритуале черняховской культуры полностью отсутствуют какие-либо кельтские особенности, говорит только о том, что гаплогруппа далеко не обязательно определяет археологическую культуру, она проходит через цепь последовательных культур, которые могут расходиться в разные стороны.
В любом случае, гаплогруппа R1b никогда не была характерной славянской, и возможное присутствие носителей гаплогрупп R1b и R1a в черняховской культуре может свидетельствовать не только о ее полиэтничности, но и о сосуществовании в ее составе (или об отнесении к одной культуре) различных племен, каждое со своими ритуалами. Может свидетельствовать и о неверном отнесении культуры.
О трупоположении у сармат встречаются сведения, например, по Оренбургской области – вытянутое положение на спине, с головой на запад (Смирнов 1984). Это определенно не R1a. В отличие от этого сарматского захоронения, у скифов на днепропетровском лесостепном правобережье зафиксировано положение, характерное для племен R1a – скорченная поза на боку у женщины, головой на юго-восток (Ковпаненко 1984).
В сарматских захоронениях кочевников южных областей Средней Азии (Южная Туркмения) погребенные похоронены на спине в вытянутом положении, головой на юг. Для поволжских сарматских погребений I-II вв. н.э. характерно положение погребенного на спине, со слабо подогнутыми ногами, юго-западная ориентировка (Мошкова 1984). Напротив, в захоронении кобанской культуры (западный вариант) в могильнике VI в. до н.э. все скелеты лежали в скорченной позе, головой на запад и северо-запад – мужские скелеты на правом боку, женский – на левом боку, лицом к мужчине (Членова 1984). Это – типичный признак племен гаплогруппы R1a.
В недавней статье (Афанасьев и др. 2015) в захоронениях на территории Хазарского каганата, обозначенных как «сарматские» (II-III вв., Беслан-к75 и Беслан-к36), найдены два мужских костяка, гаплогруппа которых идентифицирована как J1. Трупоположение не указано. Гаплогруппа характерна для еврейского населения, и наиболее часто встречается у евреев и арабов Ближнего Востока и выходцев оттуда. Но этот пример показывает, что понятие «сарматы» может трактоваться весьма вольно, и относиться к «сарматскому времени», чего для ряда историков, видимо, уже достаточно для отнесения к «сарматам». Понятно, что трупоположение в таких случаях становится совершенно неинформативным.
Замечательная подборка данных по трупоположениям в савромато-сарматской культуре с VII в. до н.э. по конец IV в. н.э. приведена в работе (Берлизов 2011). Младенцев хоронили всегда на спине в вытянутом положении, ориентировка – всегда меридиональная. Мальчики-подростки – всегда вытянуты на спине, лежат «головой в любую сторону». Юноши – доминирует вытянутая поза, иногда ничком, ориентировка разнообразна. Возмужалые мужчины – преимущественно вытянуты на спине, встречается скорченное положение на правом или левом боку, либо вытянутое на правом боку. Ориентировки разнообразны. Мужчины зрелого возраста – преимущественно вытянуты на спине, но отмечена и вытянутая на правом боку, ориентировки разнообразны. Старики – вытянуты на спине или на животе.
Наш комментарий – как видно, в савромато-сарматской культуре погребения совершенно нехарактерны для носителей гаплогруппы R1a. Видимо, преимущественно это могли быть носители R1b, но не исключена и заметная примесь других гаплогрупп, кроме R1b, или нужно признать, что для R1b ориентировка трупоположения не была фиксированной.
Большая подборка данных по савроматам и сарматам в регионах Подонья в IV-II вв. до н.э. приведена в работе (Максименко 1983). Положение погребенных – в подавляющем положении вытянуто на спине. В единичных случаях было отмечено скорченное положение, но либо на левом боку, либо с восточной, северной или юго-восточной ориентировками. Не будем приводить многочисленные данные по векам, ориентировкам и положениям, публикация доступна, дадим только несколько кратких выдержек – «в захоронениях IV-III вв. до н.э. [39 погребений] костяков в скорченном положении не было», «из 26 захоронений конца V-IV вв. до н.э… во всех случаях положение костяков было вытянутое, на спине», и так далее. Положений, характерных для R1a, практически не было.
Выше приведены только отдельные примеры. Подобная информация должна быть собрана, систематизирована и переосмыслена в связи с возможной связью с гаплогруппами.
Подводя итоги, можно заключить, что вопрос о происхождении и ранней истории славян имеет глубокие корни, расходящиеся по основным славянским родам (в контексте ДНК-генеалогии), гаплогруппам R1a, I2a, N1c1. У всех этих родов определенно была своя древняя история, которая в отношении родов I2a и N1c1 остается пока малоизученной, и поспешно закрывается популяционными генетиками рассуждениями об «ассимиляции». «Ассимиляция» – это вообще вязкий и неконкретный термин, который обычно берется на вооружение по политическим причинам, причем обычно общими же словами. То, что у современных литовцев и латышей поровну гаплогрупп R1a и N1c1, при том, что объединение носителей этих гаплогрупп произошло еще в середине I тыс. до н.э., свидетельствует о том, что никакой генетической ассимиляции по исходным родам при образовании балто-славянской группы не было ни с какой из обеих сторон. То же самое и в отношении южных славян – то, что за относительно небольшое историческое время – с конца I тыс. до н.э. – доля гаплогруппы I2a выросла почти с нуля до 30-40%, и местами до более чем 50%, свидетельствует о том, что никакой генетической ассимиляции их не было.
В отношении гаплогруппы R1a можно сказать, что носители этой гаплогруппы, предки большинства современных славян, преобразовали не только восток во II тыс. до н.э., выступая как исторические арии (Индия, Иран, Средняя Азия, Ближний Восток, северный Китай), но и не менее (возможно, и более) кардинально преобразовали и запад, принеся туда во II-I тыс. до н.э. свой язык и свою культуру. В этом смысле запад и центр Европы, как большинство всей Евразии – культурный продукт праславянской Русской равнины.
Полная версия статьи со ссылками на использованную литературу опубликована в журнале «Исторический формат», №4/2015).
Анатолий А. Клёсов,
доктор химических наук, профессор
Перейти к авторской колонке
| Вы – сторонник развития ДНК-генеалогии? Хотите первым узнавать всю информацию из первых рук, бесплатно получать новые книги и иметь многие другие преимущества? В таком случае приглашаем Вас стать членом Академии ДНК-генеалогии. |
