О значении русского слова север я уже рассуждала в одной из своих публикаций. Рассуждения эти приводились как часть гипотезы о восточноевропейском происхождении норманнов из западноевропейских хроник, о чем имеются свидетельства в ряде источников, в частности, в «Хронике герцогов нордманских».
Говоря о норманнах и истории их происхождения, я, естественно, назвала имя епископа Лиудпранда Кремонского, который в своём труде «Антаподосис» (949 г.) дважды упомянул норманнов, написав сначала: «Город Константинополь… расположен посреди свирепейших народов. Ведь с севера его ближайшими соседями являются венгры, печенеги, хазары, русь, которую иначе мы называем норманнами, а также болгары)». И далее продолжил: «Ближе к северу обитает некий народ, который греки по внешнему виду называют русью, мы же по местонахождению именуем норманнами. Ведь на немецком языке nord означает север, а man – человек; поэтому-то северных людей и можно назвать норманнами».
А за столетие до Лиудпранда, в письме Людовика II Василию Македонянину (871 г.), в котором отразилась часть дискуссии о праве на ношение титула хагана, норманны (Nortmannorum) также упоминались в одном контексте с хазарами, а кроме них, также – с аварами и болгарами: «…Хаганом же (chaganus) же… звался предводитель авар, а не хазар или норманнов», т.е. в ряду народов Восточной Европы. Таким образом, сохранился целый ряд западноевропейских источников, в которых последовательно, на протяжении трёх столетий, начиная с конца IX в. и по конец XII в., т.е. в течение времени наибольшей активности норманнов в Западной Европе, высказывались знания о них как о выходцах из Восточной Европы и как о народе, часть которого, по-прежнему, проживала там и локализовалась севернее хазар.
С учётом этих источников я высказывала предположение о том, что Скандинавский полуостров (или часть его), безусловно, являлся территорией, имевшей отношение к норманнам, но роль его вполне могла быть такой же, как Нормандия в Северной Франции, т.е. как территория, завоеванная и освоенная на путях миграций из Восточной Европы на её запад и северо-запад частью народа – носителя родового имени норманнов: из «нижней Скифии» на север до «Океана», которым вполне могло быть не только Балтийское море, но и побережье Ледовитого океана, с севера Скандинавского полуострова – на север Франции, а с севера Франции – в Апулию.
В упомянутой статье я представляла и концепцию А.Г. Кузьмина и Е.С. Галкиной о связи восточноевропейских аланов с историей норманнских походов. Связь Nortmannorum/Nordmannos с именем русов у Лиудпранда и явилась тем звеном, которое использовалось А.Г. Кузьминым и Е.С. Галкиной для соединения норманнов с историей миграций аланов в Западной Европе. Однако до сих пор мы можем констатировать упорное нежелание науки признать сведения приведённых источников о том, что Восточная Европа – место исхода норманнов и их прародина.
Однажды я задалась простым вопросом: какие этнические группы находились в Восточной Европе во время Лиудпранда, т.е. во второй половине X в. в непосредственном соседстве с хазарами, печенегами и венграми? Моё внимание привлекло летописное имя «северъ» или «северо»: «…ти словъне пришедше и съдоша… по Дъсне, и по Семи, и по Сулъ, и нарекошася съевер». Таинственные этноним и топоним Север или Севера, объяснение которых в рамках исключительно восточнославянского этногенеза оказалось неразрешимой задачей для науки.
При истолковании имени Севера исследователи столкнулись с несколькими проблемами. Например, оказалось невозможным объяснить имя северян просто через их северное местоположение. Племя Севера не было самым северным, слово «север» в древности не употреблялось для обозначения северных широт, а употреблялось слово «полуночь», названия стран света никогда и никаким народом не употреблялись для племенного названия и т.д.
В.В. Седов, исследовавший северские древности, предложил считать наиболее авторитетным иранский источник этого термина (*seu,*sew – «черный»). В.В. Иванов и В.Н. Топоров полагали, что рассматриваемый этноним мог быть связан с индо-иранским savya-, имеющим различные пространственные значения. Седов отмечал, что историческая земля Севера географически соответствовала основному ареалу волынцевской культуры конца VII-VIII вв., распространившейся от Левобережья Днепра до бассейна Среднего Дона и Верхней Оки. Носители данной культуры, по его предположению, назывались этим этнонимом. Последний, вероятно, восходил к позднему римскому времени, когда в Северо-причерноморских землях имел место славяно-иранский симбиоз, и название одного из иранских племён перешло в славянскую этнонимику. Перемещался ли этот этноним вместе с миграцией группы населения из ареала провинциально-римской культуры на среднюю Волгу и обратно в Днепровское лесостепное левобережье, или же он сохранялся в антской среде, сказать, по мнению Седова, невозможно.
Более вероятной представлялась ему мысль о том, что этноним север был привнесён в Поднепровье из региона именьковской культуры, среди носителей которой ещё сохранялись островки иранского населения. В пользу этого говорит значительное число иранских гидронимов в ареале волынцевской культуры, т.е. в Подесенье с бассейном Сейма и в верхних течениях Сулы, Псла и Ворсклы. На юго-востоке ареал этой культуры охватывает часть бассейна Северского Донца. Здесь вплотную соприкасались территории волынцевской и салтовской культур. Археологические данные позволили определить довольно активные контакты между племенами – носителями этих древностей. Учеными была установлена преемственность волынцевской и роменской культур, памятники которой существовали вплоть до XI в., что привело к мысли об их культурной и генетической близости и предложению рассматривать их как единую волынцевско-роменскую, предлагая именовать её северянской. Роменская культура постепенно трансформировалась в древнерусскую. Историческая ситуация Подонья была отмечена соседством с Хазарией. В конце X в. здесь активизировались печенеги, и земли Подонья оказались в зоне их набегов.
Приведённый археологический очерк показывает, что этническая группа, именуемая Севера, на протяжении нескольких столетий занимала регион, в рамках которого западные источники размещали норманнов, вторым именем которого было имя русы.
Как явствует из приведённого перечня проблем с истолкованием имени Севера, в попытках разобраться с данным этнонимом не обращали внимание на то, что в древнегреческой мифологии, например, понятие северной части земли было связано с теонимом Борей – богом северного ветра. И уже от этого теонима и произошли географические обозначения для северных широт типа borealis. На латынь имя северного ветра было переведено как aquilo, и варианты этого слова стали постепенно общеупотребительным обозначением для севера в латиноязычных текстах. Например, Гельмольд использует при описании северной Европы слово borealis: «Inter omnes autem borealium nacionum populus sola Slavorum provincia…». У Адама Бременского мы видим слово aquilonis, например, в названии четвертой книги «Descriptio insularum aquilonis» – «Описание островов севера». От имени Борея произвели и имя легендарных гипербореев – этноним, который часто использовался средневековыми историками и географами для названия северных народов Европы.
Обращение к древнегреческой и латинской традициям напоминает, что там в случае с севером не этноним произошёл от стороны света, а сторона света начала называться по этнониму или исходно – по теониму Борей. Некоторыми учёными высказывалось мнение о том, что имя нордманны было просто переводом имени гиперборейцев. Так писал, например, Иловайский: «Сведения свои о руссах Лиудпранд почерпнул у Византийцев, и его название их нордманами есть просто перевод византийского понятия о Руси как о народе северном и даже надсеверном или «гиперборейском». Например, Никита Хониат выражается о руси так: «которых называют и скифами гиперборейскими» (168. Бон. изд.) Позд. прим.».*
А.В. Назаренко считает, что Nordmanni у Лиудпранда применительно к руси являлось характерной чертой именно латинской языковой практики, и не было скопировано с греческого словоупотребления. Всё может быть. Хотя непонятно, в этом случае, почему греческое borealis и латинское aquilo были связаны между собой общим происхождением от теонима Борей, а тевтонское Nordmanni возникло вне какой-либо исторической преемственности и было просто перенесено в латинскую языковую практику как словоупотребление, хотя в латинском тексте («Lingua quippe Teutonum Nord aquilo, man auter dicitur homo, unde et Nordmannos aquilonares hominis dicere possumus…») мы явно видим, что тевтонское Nord является переводом латинского aquilo, восходящего, как уже сказано, к теониму Борей. Короче говоря, проблем с наименованиями севера пока достаточно.
Имя «Гиперборейской Руси» уже давно не сходит со страниц сочинений самого широкого круга современных авторов. И почему-то никому не приходит в голову обратить внимание на то, что слово-то, вернее, имя гипербореев – древнегреческое, а древнегреческий язык не был языком населения Восточной Европы, т.е. те, кого сейчас пытаются наречь гипербореями, сами себя по-древнегречески явно не называли.
Следует вспомнить, что у греков была традиция давать свои греческие имена другим народам и их божествам или названиям местностей в других странах, причём эти греческие имена приводились в соответствие с исконными именами. Например, при отождествлении греческих богов с богами Египта, Персии или Скифии старались соблюсти соответствие хотя бы их основных функций. Следовательно, и имя Борея, а также образованное от него имя гиперборейцев должны были иметь местные аналоги в Восточной Европе в древности, родственные образу Борея. Имя нордманнов здесь не подходит, поскольку прекрасно известно, что оно – произведение «варварского» тевтонского языка, т.е. не исконно восточноевропейское, а пришлое из Западной Европы.
По моей догадке, таким восточноевропейским автохтонным аналогом имени Борея является имя Севера. Следует вспомнить, что в старинном русском именослове Север – имя собственное, следовательно, можно предположить, что оно изначально было именем первопредка племени, которое и стало именоваться в его честь, вероятно, после его смерти. Почитаемые предки обожествляются, поэтому древнегреческая традиция вполне могла отождествить имя обожествленного предка Север с соответствующим древнегреческим божеством, а последнее уже закрепилось в мировой литературе.
Сохранились ли какие-то сведения о древнерусском божестве с именем, схожим с именем Север? В русском языке слово север имеет вариант сивер. А.Н. Афанасьев писал об этом: «Север же – страна холодных ветров… на областном языке она называется полночь и сивер; сравни со словами: сиверко – холодно, сивер и сиверик – холодный, резкий ветер, сиверка – ветреная, сырая погода».**
Смотрим также аналогичные значения в словаре В.И.Даля:
Итак, север/сивер как северный ветер имеет явную смысловую аналогию с древнегреческим Бореем. А в пантеоне языческих божеств есть богиня Сива, имя которой созвучно слову сивер.
Но Сива – богиня полабов, которую Гельмольд называет в числе трёх главных богов южнобалтийских славян: «Prove deus Aldenburgensis terrae, Siwa dea Polaborum, Radigast deus terrae Obotritorum». Помимо этого, Сива – богиня плодородия и земледелия, которую изображали обнажённой женщиной с плодами в руках, схожую с изображением римской Цереры. Подтверждение сходству с Церерой находим и в средневековом энциклопедическом словаре «Mater Verborum», где Сива и отождествляется с Церерой: «dea frumenti, Ceres», а также с её дочерью Прозерпиной: «des frumenti Ceres, et filia Proserpina». Через отождествление с Церерой, которой в древнегреческой традиции соответствовала Деметра, мы можем более полно восстановить и образ Сивы.
Деметра была одним из наиболее почитаемых древнегреческих божеств. Древнее хтоническое происхождение засвидетельствовано её именем, которое означает «земля-мать», в Гермионе (Коринф) Деметра почиталась как Хтония («земляная»). Но культовые обращения к Деметре показывают, что её функции были намного шире функций богини плодородия. Деметру величали и как Карпофору («дарительницу плодов»), и как Фесмофору/Тесмофору («законодательницу», «устроительницу»). Таким образом, Деметра, по определению А.Ф. Лосева и А.А. Тахо-Годи, это, с одной стороны, «благостная к людям богиня прекрасного облика, с волосами цвета спелой пшеницы, помощница в крестьянских трудах… Деметра научила людей пахоте и посеву, сочетавшись в священном браке на трижды вспаханном поле острова Крит с критским богом земледелия Иасисом, и плодом этого брака стал Плутос – бог богатства и изобилия».
Но с другой стороны, культ Деметры был тесно связан с культом её дочери Персефоны (Прозерпины в римской мифологии), в которой сочетались как образ богини злаков и земного плодородия, так и образ владычицы преисподней – грозной и мрачной повелительницы царства мрака. Деметра и Персефона почитались совместно в рамках общего культа, их именовали «двумя богинями» и клялись именем «обеих богинь», их культ символизировал тайную связь между миром живых и миром мёртвых. В образах обеих богинь сохранились черты глубокой архаики, которые переплетались и сливались между собой. Известно, что в Фигалее (Аркадии) почиталось древнее деревянное изображение Деметры с прозванием Мелайны, т.е. «Черной».*** Образ Деметры Черной наводит на ассоциации как с мраком подземного потустороннего мира, так и с чернотой полярной ночи, где властвуют «Сивер да полуночник».
Сохранившееся отождествление южнобалтийской богини Сивы и Цереры/Деметры позволяет предположить, что культ Сивы имел более сложную природу, соединяющую в себе как радость земного плодородия, так и мистику умирания в царстве мрака и холода, но связанную с постоянным возрождением. Неслучайно одним из вариантов имени Сивы является Жива (Zywye у Яна Длугоша), т.е. «жизнь», где смерть является её неразрывной спутницей.
По одной из легенд, приведенной в книге В.И. Меркулова, Сива считалась божественной праматерью вандалов: от брака с ней короля Антура I вели своё происхождение вандалы. Известны антропонимы и топонимы, образовавшиеся от имени Сивы. Имя одного из братьев Рюрика Синеуса в немецких источниках пишется как Сивар (Sievert, Sywardt), одним из названий города Старграда было Сиван.****
Идея А.Г. Кузьмина и Е.С. Галкиной о связи Аланской Руси Подонья и Южной Балтии через Волго-Балтийский путь открывает одну из дверей в древнее общее прошлое Восточной Европы и Балтии. Представляется, что исследование глубины этого прошлого можно продолжить, предположив наличие общих или родственных сакральных традиций, соединявших издревле население на этих просторах. Я полагаю, что под именем богини Сивы, память о которой была сохранена полабской традицией, может скрываться одна из великих богинь древности, которая в различных образах и воплощениях почиталась индоевропейцами Восточной Европы и Южной Балтии задолго до расселения в этих землях славян и которая стала рассматриваться как прародительница той части индоевропейских племён, которые нарекли себя её именем «Сивера». При распространении славянских племён в Восточной Европы и ославянивании языка, включая этнонимы, появилась летописная «Севера», однако, в украинском языке название Северской земли или Северщины произносится именно как «Сiверщина».
Корни этнонима севера/сивера древнего происхождения, уходят на глубину истории древних русов и ариев в III-II тыс. до н.э. Вполне правдоподобной в этом контексте представляется приведённая выше мысль о генетическом родстве летописной Северы с вышеприведённым иранским *seu, *sew – «чёрный», поскольку от иранской лексемы перебрасывается мостик к древнерусскому сивер как полночь, т.е. край полуночный – край мрака и холода. А образ Деметры Мелайны – «Черной» напоминает о том, что наиболее древние великие богини, одной из которых была Сива, властвовали и над светлым царством живых, и над тёмной страной мёртвых. Древнерусский сивер как северный холодный ветер родственен древнегреческому Борею – божеству северного ветра, образ которого стал олицетворять север, веющий зимними стужами и метелями, следовательно, сивер могло когда-то быть и теонимом Сивер – древнерусским «собратом» древнегреческого Борея.
Особенностью древнерусской мифопоэтической традиции является то, что великие древнерусские богини древности, в большинстве своём, остались анонимны, величаемые как Хозяйка, Дева, Владычица, что имеет своё объяснение. С одной стороны, такие имена всегда табуировались, не произносились вслух и обозначались иносказательно. С другой стороны, тема древнерусских богинь в плане сакральной традиции древнерусской истории, как я неоднократно подчеркивала, мало привлекалась к исследованию, хотя и составляла большую культурно-историческую проблему. Её раскрытию следует посвятить отдельные труды, здесь же ее пришлось упомянуть для того, чтобы отыскать недостающее звено в цепочке между древнегреческими гипербореями и западноевропейскими тевтонскими или «варварскими» норманнами.
По высказанному выше предположению, таким звеном является древнерусский этноним Севера, восходящий к имени обожествленных прародительниц дославянского периода русской истории.
Побережье Северного Ледовитого океана могло также быть, помимо Балтийского побережья, тем морским путём, по которому русы-северяне, имя которых в переводе носителями германских языков зазвучало как норманны, распространялись по северу и северо-западу Западной Европы, выступив той мощной этнической силой, которая вовлекла в пиратскую деятельность многие народы Западной Европы, прежде всего народы Скандинавского полуострова. С раскрытием этой гипотезы о северянах-гипербореях-норманнах ещё предстоит работать и работать.
Лидия Грот,
кандидат исторических наук
Перейти к авторской колонке
