В последнее время ракетостроение вниманием правительства не обижено: и на многомиллиардные заказы средства из бюджета регулярно стали выделяться, и Президент заводы лично посещает, и амбициозные задачи ставит. Вот и крайнее кадровое перемещение – из той же оперы. В принципе, логично, что первый руководитель лишается поста при систематических неудачах в его заведовании. Это вполне внятный сигнал об ответственности. Ничего личного. Просто без такой ответственности никакое успешное функционирование никакой системы невозможно. Мне, как военному инженеру, проработавшему в авиационном и ракетном двигателестроении более 35 лет, это, конечно, отрадно. Но не покидает чувство какой-то тревоги и недоговоренности – ракеты все падают и падают… Надо бы пояснить.
Чтобы старые, еще советской разработки, ракеты не падали, тем более, чтобы новые современные ракеты появлялись, необходимо серьезное техническое и организационное преобразование отрасли. Отставкой одного, пусть и самого главного «злоумышленника», никак не обойтись. Необходимо, чтобы в отрасль пришли сотни тысяч (а с учетом смежных и обеспечивающих отраслей – миллионы) квалифицированных и ответственных инженеров и рабочих. Потому что наличных сил и средств уже совершенно недостаточно. Проблемы в отрасли назрели двоякого свойства.
Во-первых, произошла дезинтеграция предприятий единого вертикально интегрированного технологического цикла. В целях некоей мифической «эффективности» через организацию «конкуренции» произошло разделение предприятий на цепь формально самостоятельных юридических лиц, которые начали «продавать» друг другу полуфабрикаты, комплектующие и услуги. Да еще через многоступенчатые «торговые дома» и «инжиниринговые компании», в которых учредителями стали должностные лица ракетостроительных заводов. Причем по факту детали как переезжали из соседнего цеха, так и переезжают минут за пять. Зато по бумагам – колесят месяцами чуть ли не по всей стране. А если учесть состав бенефициаров, то продукция, помимо этих виртуальных цепочек посредников, ну никак не проходит. И подобная организация технологического процесса характерна и для частных, и для сугубо государственных корпораций.
Надо бы пояснить. Конкуренция благотворно сказывается и на цене, и качестве, когда покупатель, не сторговавшись с одним продавцом, может беспрепятственно и мгновенно перейти к соседнему прилавку и купить точно такой же товар у соседнего продавца. Но вот какая конкуренция может быть между звеньями последовательной, технологически взаимообусловленной цепи переделов!? Любая комплектующая изготавливается по специально спроектированной и жестко контролируемой разработчиком технологии. Да еще и защищенной авторскими правами и режимом. И ни в какое иное изделие принципиально не встраиваемая. Здесь каждый производитель чего угодно является стопроцентным монополистом. Выбора нет, и цена на продукцию может формироваться только на базе себестоимости. И вот здесь путем формирования цепочки посредников любой длины можно обосновать любую цену. И все строго по закону. Потому что так сформулированы законы. Поэтому, когда Президент возмущается несуразно высокими ценами на продукцию, остается только удивляться его неосведомленности по поводу реального положения вещей.
Во-вторых, за двадцать лет безвременья молодые и энергичные специалисты из отрасли поуходили в коммерцию либо в экспортно-ориентированные отрасли, а преданные ракетостроители предпенсионного возраста естественным порядком перешли в возраст глубоко постпенсионный или отошли в мир иной. Им не до инноваций. Причины этого сугубо экономические. Заказы не поступали. Люди теряли перспективы. Многие предприятия были просто ликвидированы или перепрофилированы. И когда финансирование в достаточно крупных объемах вернулось, выполнять заказы оказалось некому.
Проявились обстоятельства, о которых наиболее дальновидные аналитики предупреждали еще двадцать лет назад, когда на ракетные предприятия впервые пришли «эффективные менеджеры». Они были, как правило, с финансовым образованием и мыслили масштабами биржевой сессии. Любые решения, финансовый результат которых нельзя было ощутить на счете максимум через неделю, они рассматривали как «омертвление капитала» и соглашались лишь со скрежетом зубовным. В эту категорию «омертвления» попали и НИОКР, и обновление станочного парка, и – самое главное – производственные кадры. Все эти обстоятельства имеют ту особенность, что проявляются упущения в этих сферах не сразу, зачастую лишь в течение десятка лет. Наиболее тревожным обстоятельством является то, что у большинства менеджеров сформировалась иллюзия, будто все проблемы решатся также в темпе биржевой сессии тотчас по открытии кредитной линии. Справедливости ради следует отметить, что подобные иллюзии сформировались не только в ракетостроении, а и в стране в целом.
Но в действительности решение фундаментальных проблем обновления основных фондов и подготовки квалифицированных кадров занимает те же два десятка лет, в течение которых они накануне не столь явно проявлялись. Кстати, производственные навыки – это такой же объективный элемент технологии, как станки и приборы технических измерений. И приобретение необходимых навыков для выполнении сложных и ответственных операций происходит не менее чем за 15-20 лет, то есть к возрасту 35-40 лет. Это те работники, которые к началу 90-х только начинали свои трудовые биографии. Они ушли с предприятий. Они сохранили капиталы собственникам, которые решили не тратиться на оплату их труда. Они не стали поступать в ВУЗы на авиационные и ракетные специальности. И никто не подхватил производственный опыт старшего поколения. Ныне вслед за финансированием на предприятия ракетно-космической отрасли пошли молодые сотрудники. Но они не имеют опыта. И придется ждать 20 лет, пока они наберут навык. А для инженеров надо накинуть еще 5 лет на время обучения.
И не факт, что и через 20 лет произойдет равноценное восстановление уровня квалификации. В советской экономике уровень оплаты труда, с учетом социальных преференций в виде приоритетного обеспечения жильем, медицинского, санаторно-курортного обслуживания, в ракетно-космической отрасли был в числе наиболее высоких в экономике. Да еще и одним из наиболее общественно статусных. Поэтому в эту отрасль искренне стремились попасть наиболее талантливые специалисты. Отсюда и успехи советской космонавтики. А ныне? Можно на любом из рекрутинговых сайтов найти объявления о вакансиях на предприятиях ракетно-космической отрасли на уровне 15-25 тысяч. Это едва дотягивает до среднего уровня в регионе. А работа заметно сложнее и ответственнее. Но самое удивительное – для инженеров предлагается еще более скромная оплата. Таки кто же будет внедрять инновации, совершенно обоснованно названные насущно необходимыми в отрасли?
Кадровая политика оказывает существенное влияние и на первую проблему – на формирование себестоимости. Ни для кого не секрет, что уровень зарплат топ-менеджмента в космической отрасли, как, впрочем, во всей экономике, находится на уровне многих сотен тысяч рублей в месяц. А если учесть многомиллионные бонусы, то и вообще составляет наиболее существенную часть затрат на оплату труда, и, соответственно, значительную часть себестоимости, уровень которой так раздражает руководство страны. Но на требования об «оптимизации» стоимости космической техники руководители предприятий если и снижают уровень фонда оплаты труда, то только за счет тарифов для основной массы сотрудников. Бонусы менеджмента – это священная корова. А тогда откуда взять квалифицированных работников?
Следует признать, что обе названные основные проблемы имеют системный характер. Они обусловлены хозяйственной моделью, которая реализуется в масштабах всей страны. И эта модель является черной дырой, в которой бесследно исчезают финансовые вливания космических масштабов без сколь-нибудь заметных результатов в натуральной форме. Так что отрасль можно завалить деньгами. Можно менять руководителя хоть еженедельно. Но еще, как минимум, 20 лет ожидать сколь-нибудь заметного улучшения качества космической техники, а тем более прорывных инноваций – было бы наивно. А, к сожалению, вопросов по обсуждению системных проблем нынешней российской экономической модели даже не ставится.
Александр Артемов,
кандидат технических наук, аналитик
Перейти к авторской колонке
