В годы правления Ярослава Мудрого обозначился важный перелом в отношениях Русской земли со странами Запада. Более или менее случайные политические контакты предшествовавшего времени уступили место осмысленной европейской политике. Русь стала великой европейской державой, закрепив за Ярославом роль равноправного партнера, желанного союзника, а в иных случаях и покровителя западных государей.
Накануне церковного раскола христианского мира в 1054 году русский «самовластец» заставил Запад признать самую тесную причастность Русской земли к историческим судьбам Европы. Характерно, что Адам Бременский, писавший свою хронику уже после разделения Церквей, все же поименовал Ярослава «святым королем» (rex sanctus). Правда, слово «святой» употреблено здесь, скорее, в значении «благочестивый», а древнерусский книжник сказал бы, наверное, «христолюбивый князь»…
Из сопредельных Руси западных стран больше всего внимания к себе требовала Польша. Хотя в 1030-1040-х годах русским границам с этой стороны уже ничто не угрожало, однако, внутри польского общества набирали силу тенденции, которые в Киеве считали нежелательными и опасными.
Польская государственность стремительно деградировала. После того, как в 1034 году Мешко II был насильственно умерщвлен, княжеская власть окончательно сделалась игрушкой в руках могущественных вельмож. Наследник престола Казимир был еще слишком юным, чтобы княжить самостоятельно, поэтому поначалу опеку над ним приняла его мать Рикса (или Рихеза), урожденная принцесса пфальцская, племянница германского императора Оттона III. Не имея никакой опоры при княжеском дворе, она окружила себя немцами, которые попытались править Польшей как завоеванной страной.
Польские паны не потерпели подобного обращения. Рикса была изгнана и опека над Казимиром перешла к представителям знатных польских родов. Польша в первый раз испытала прелести шляхетского правления. Несколько лет страну раздирали междоусобные свары. Когда же паны согнали с престола и повзрослевшего Казимира из опасения, что он захочет отомстить за свою мать, Польша погрузилась в полный хаос.
Паны растаскивали польские земли по кускам. Простой люд, доведенный до отчаяния бесчинствами шляхты, восстал и принялся избивать знать и грабить богатые поместья. Социальный протест сопровождался почти повсеместным возвращением поляков к язычеству, убийствами христианских священников, сожжением церквей и монастырей, разграблением церковного имущества. Несчастьями Польши немедленно воспользовалась соседняя Чехия. В 1039 году чешский князь Брячислав I (Бржетислав) вторгся в Польшу с сильным войском и, не встречая на своем пути никакого сопротивления, овладел обширной Силезской землей. Польское государство оказалось на краю гибели.
Казимиру не оставалось ничего другого, как обратиться за помощью к бывшим врагам Польши. Германский король Генрих III (с 1046 года — император Священной Римской империи), в чьи замыслы не входило чрезмерное усиление Чехии, согласился оказать военную поддержку польскому изгнаннику. Он начал войну с Брячиславом I, который после упорной борьбы был вынужден отказаться от дальнейших планов на Польшу, хотя и удержал за собой завоевания в Силезии. Тем временем Казимир в сопровождении 500 немецких рыцарей вступил на польскую землю, где к нему примкнули все те, кто смертельно устал от бесконечной смуты — вместе с князем в страну вернулось христианское духовенство. Законная власть была восстановлена на всей территории Польши по левую сторону от Вислы.
Иначе обстояло дело на висленском правобережье, в Мазовии — племенной земле мазовшан. Христианство не успело пустить глубоких корней на этой лесистой и дикой польской окраине. Мазовецкая знать отказалась признать Казимира и признала своим князем некоего Маслава (в русских летописях — Моислав). Польские летописцы, по всей видимости, намеренно исказили его происхождение. Согласно Галлу Анониму, прежде он был чашником при дворе отца Казимира Мешко II. Винцентий Кадлубек называет его слугой «из низкого рода прислуги». Однако «Повесть временных лет» присваивает Маславу княжеский титул. Возможно, вождь мазовшан был представителем боковой линии династии Пястов. Он провозгласил независимость Мазовии и заручился поддержкой окрестных языческих народов — ятвягов, пруссов и поморских славян.
Сражаться в одиночку со столь могучим противником Казимиру было не по силам. Между тем, надеяться на немецкую помощь больше не приходилось: воссоздание единой сильной Польши было не в интересах германской империи. Тогда Казимир попросил содействия в борьбе против Маслава у русского князя, чьи владения граничили с Мазовией.
Вероятно, у Казимира не было твердой уверенности, что его предложение будет принято. За предыдущие полвека Польша показала себя злейшим врагом Русской земли. Польская рука наводила на Киев печенегов, опустошала сокровищницу русских князей, захватывала Червенские города, брала русских в плен. Казалось бы, вместо помощи Русь должна была терзать ослабевшего врага, как это сделала Чехия, тоже немало потерпевшая от ляхов. Однако Ярослав не стал поминать полякам прежних обид. На переговорах с Казимиром русский князь выступил поборником христианской веры и христианского добрососедства. Заключенный в 1038/1039 году русско-польский союз был скреплен сразу двумя династическими браками: Казимир тогда же взял в жены Ярославову дочь Добронегу, а свою сестру, Гертруду, чуть позже, около 1043 года выдал замуж за Изяслава, сына Ярослава Мудрого. В знак полного примирения с Русью польский князь отпустил на волю всех русских пленных, захваченных в Киеве его дедом, Болеславом I.
Но справиться с языческой коалицией оказалось непросто даже двум крупнейшим государствам Восточной Европы. Зимой 1038/39 г. Ярослав ходил на литовское племя ятвягов, «и не можаху их взяти», как сообщает Повесть временных лет. Повторный поход 1040 года, видимо, также не принес ощутимого успеха, поскольку летописец ограничился краткой заметкой: «Иде Ярослав на Литву». С той же подозрительной лаконичностью ПВЛ под 1041 годом говорит о походе против Маслава: «Иде Ярослав на мазовшан в лодиях» (вероятно, русское войско приплыло в Мазовию по Западному Бугу).
Натолкнувшись на упорное сопротивление литовцев и мазовецкого князя, Ярослав сделал попытку усилить русско-польский союз, дополнив его аналогичным двухсторонним соглашением Руси с Германией. В средневековых немецких хрониках сохранились известия о двух посольствах Ярослава к Генриху III в начале 40-х годов XI века. Впрочем, цели первого из них остаются неясны. Анонимный «Саксонский анналист» написал только, что 30 ноября 1040 года, находясь в Тюрингии, «король принял послов из Руси с дарами».
Но в конце 1042 года Ярослав уже прямо предложил германскому королю династический союз. По сообщению «Анналов» Ламперта Херсфельдского, в этом году Генрих III встречал Рождество в Госларе, одной из своих тюрингских резиденций, и «там среди послов из многих стран были и послы Руси, отбывшие в печали, ибо получили ясный отказ по поводу дочери своего короля, которую надеялись сосватать за короля Генриха». Молодой германский король, овдовевший в 1038 году (его первая жена Кунегильда умерла от моровой язвы), действительно подыскивал себе невесту. Но его предпочтения были отданы французской принцессе. Тем не менее, Генрих III постарался смягчить свой отказ, чтобы он не выглядел оскорбительным для русского князя. Как уточняют «Альтайхские анналы», «послы Руси привезли большие дары, но в обратный путь двинулись с еще бóльшими».
В 1043 году Ярослав еще дважды «ходи в лодиях на мазовшане», на следующий год воевал с Литвой, и вновь безрезультатно. Цепь военных и дипломатических неудач была разорвана только в 1047 году, когда «иде Ярослав на мазовшаны, и победи их, и князя их уби Моислава [Маслава], и покори их Казимиру».
Этот поход стал последним военным предприятием Ярослава. Подчинив Мазовию Пястам, русский «самовластец» обеспечил прочный мир на западных рубежах Русской земли. Вскоре в Польше было восстановлено архиепископство с центром в Кракове. Вслед за восстановлением церковной самостоятельности преемник Казимира I — Болеслав II Смелый добился государственной самостоятельности, короновавшись в 1076 году. К сожалению, Польша за всю свою последующую историю ни разу не отблагодарила Русь такой же бескорыстной помощью.
Сергей Цветков, историк
Перейти к авторской колонке
