Варяги сыграли ключевую роль в ранней российской истории, создав первую правящую династию и укрепив позиции молодого Древнерусского государства на международной арене. В связи с этим особое значение в науке получил вопрос о варяжской прародине. Впрочем, его острота во многом была обусловлена идейными спорами прошлых веков между «норманистами» и «антинорманистами». Мне часто приходится говорить о том, что внимательное чтение источников само по себе позволяет снимать многие вопросы. В Повести временных лет, например, прародина варягов указывается вполне определённо: они «сидят по морю… к западу до земли аглянской». Давайте посмотрим на региональную карту современной северно-немецкой земли Шлезвиг-Гольштейн, которая сохранила важные исторические названия.
Итак, историческая область Ангельн, которую логичнее всего отождествить с летописной «землёй аглянской». Это континентальная прародина племени англов, переселившегося в Британию, но оставившего свой «родовой» топоним в Шлезвиге, вблизи Кильской бухты. После исхода англов она пришла в запустение и постепенно превратилась в датскую, а затем в немецкую провинцию. Недалеко от неё расположена историческая область Вагрия с островом Фемарн – «варяжская земля», которая как раз на западе доходит до «земли аглянской». Всё сходится, древнерусский летописец неплохо знал историческую географию. После исхода варягов она тоже постепенно стала гольштейнской провинцией. Вменяемой альтернативы такой трактовки летописного сюжета – «сидят по морю… к западу до земли аглянской», то есть населяют южное побережье Балтики вплоть до Ангельна – мне встречать не приходилось. Разойдясь по своим историческим путям в разные стороны, на запад и на восток, англы и варяги оказались у истоков двух мощных цивилизаций – Великобритании и России.
Возникновение государственности всегда сопровождается формированием и утверждением особых правовых отношений. Древняя Русь не была здесь исключением. Её историческая судьба, по крайней мере, в домонгольский период, мало чем отличалась от развития других европейских государств. Главным источником по древнему русскому праву принято считать Русскую Правду, общепризнанный историко-юридический памятник. Действительно, особое значение этого документа было выражено в его широком распространении – Русская Правда дошла до нас в десятках списков XIII-XVIII вв. Интерес учёных не ослабевал к ней с того времени, когда она была открыта и введена в научный оборот Василием Никитичем Татищевым.
Казалось бы, после всех написанных и опубликованных исследований о Русской Правде добавить к ним что-то новое крайне сложно. В то же время большинство авторов видели в ней, главным образом, источник для изучения общественного уклада и социальных отношений в Древней Руси. И лишь немногие обращались к Русской Правде при изучении самих основ российской государственности.
В дореволюционной науке Русской Правдой занимались самые выдающиеся исследователи: И.Н. Болтин, В.О. Ключевский, А.Е. Пресняков, В.И. Сергеевич, Г. Эверс и другие. Она была переведена на другие языки, что сделало документ доступным для иностранного читателя. Собственно говоря, в ту эпоху были заложены важные научные основы. В советское время к изучению Русской Правды также обратились видные учёные, хотя под влиянием марксистско-ленинской методологии их внимание привлекала, скорее, «классовая сущность» источника в свете «формирования феодальных отношений в Древней Руси».
Отношение к Русской Правде в науке и в историческом преподавании, тем не менее, давно сформировалось, и она заняла подобающее ей место основного источника, к которому возводят начало отечественного права. Однако, несмотря на то, что учёная полемика велась практически по всем вопросам, касающимся этого документа, в историографии закрепился весьма общий взгляд на происхождение Русской Правды. Притом давно считается, что со времён В.Н. Татищева были решены или, по крайней мере, поставлены основные вопросы, относящиеся к истории текста и содержанию Русской Правды. К сожалению, это привело к тому, что в последние годы исследовательский интерес к источнику заметно охладел.
Не вспомнили про Русскую Правду и в юбилейный год 1150-летия российской государственности, хотя вопрос о происхождении и становлении права является ключевым аспектом зарождения государства. Развитие правовых норм обычно идёт параллельно развитию государства, определяя специфику страны и её внутреннего уклада. Кроме того, обращение к истокам права и правовых отношений нередко позволяет определить и истоки самой государственности.
В настоящее время под общим названием Русская Правда понимают три разновременных, но связанных между собой памятника, которые принято называть редакциями. Наиболее ранним документом в этом корпусе является так называемая Древнейшая правда (или Краткая Правда), которую обычно датируют первой половиной XI века. Она представляет собой сборник положений, изданных Ярославом Мудрым.
Ещё В.Н. Татищев определил, что Древнейшая Правда состояла из двух частей – Правды Ярослава и Правды Ярославичей. При этом И.А. Стратонов справедливо полагал, что в изначальном тексте летописи приводилась не вся Краткая Правда, а только её первая часть (Правда Ярослава).1 Это предположение отчасти разделил М.Н. Тихомиров, который внёс серьёзный вклад в изучение Русской Правды. По его мнению, Древнейшая Правда была записана в Новгороде, и её источником академик считал новгородское обычное право.2 Очень близок к Тихомирову по своим взглядам на происхождение Древнейшей Правды оказался Л.В. Черепнин.3
Новгородское обычное право представляло собой, по всей видимости, типичную систему норм и правил поведения, основывавшуюся на обычае. Вообще обычное право было традиционно для ранних средневековых государств Европы, став основой для формирования первых законов. Оно стало результатом длительной общественной практики, сложившейся в той или иной родовой среде, приобретая свою специфику под влиянием родовых обычаев.
Варяго-русское обычное право нашло прямое отражение в договорах Руси с Византией. В 911 году князь Олег, желая «удостоверить дружбу» с византийским императором, отправил в Константинополь послов, чтобы заключить мирный договор. При этом одним из оснований для договора стало применение обычного права:
(…) Если случится какое злоумышление, урядимся так: те злодеяния, которые будут явно удостоверены (то есть при наличии свидетелей, – В.М.), пусть считаются бесспорно совершившимися; а какому злодеянию не станут верить, пусть клянётся та сторона, которая домогается, чтобы злодеянию этому не верили; и когда поклянётся сторона та, пусть будет наказание в меру прегрешения.4
Некоторые примеры древнерусского обычного права можно увидеть в арабских источниках.
И если один из них [русов] возбудит дело против другого, то зовёт его на суд к царю, перед которым (они) и препираются. Когда же царь произнёс приговор, исполняется то, что он велит. Если же обе стороны недовольны приговором царя, то по его приказанию дело решается оружием (мечами), и чей меч острее, тот и побеждает. На этот поединок родственники (обеих сторон) приходят вооружённые и становятся. Затем соперники вступают в бой, и кто одолеет противника, выигрывает дело /Ибн-Русте/.5
Если они [русы] поймают вора или грабителя, то они поведут его к длинному толстому дереву, привяжут ему на шею крепкую верёвку и подвесят его на нём навсегда, пока он не распадается на куски от ветра и дождей /Ибн-Фадлан/.6
Невозможно отрицать, что обычное право оказало огромное влияние на Русскую Правду, да и она сама была выражением обычного права. Несмотря на такое очевидное, казалось бы, утверждение, вопрос об источниках Русской Правды стал одним из основных в дискуссии вокруг этого документа. Со времён В.Н. Татищева и И.Н. Болтина в историографии бытовало мнение, что правовые нормы, ставшие основой Русской Правды, сформировались в древнейший период истории Руси, то есть до X века.
Советский историк А.А. Зимин высказал предположение, что нормы Русской Правды существовали в обычном праве и были отражены в Законе Русском уже в первой половине X века. В то же время он уточнял, что «вопрос о существовании письменных законов русских в начале Х в. остаётся спорным».7 М.Б. Свердлов напрямую связывал Русскую Правду с Законом Русским и в соответствии с этим конкретизировал состав статей. При этом он проанализировал не только нормы Закона Русского, Краткой редакции Русской Правды, Пространной редакции Русской Правды, но и нормы других варварских Правд.8
Под влиянием норманнской теории, отождествившей понятия «русский» (варяжский) и «скандинавский», некоторые историки стали понимать под Законом Русским скандинавское право. Но тот же С.В. Юшков стремился показать «решительную необоснованность» исторических концепций о «влиянии иноземного права на Русскую Правду».9 Однако вряд ли можно считать «наиболее ярким проявлением норманизма» (как он писал) взгляды некоторых историков о родстве и общем происхождении северно-европейских законов. Там было много проявлений поярче.
В то же время некоторые авторы не избежали соблазна трактовать известные сходства в положениях древнего северно-европейского законодательства без взвешенной научной аргументации. Наиболее популярными в историографии, как раз в духе норманизма, стали взгляды о влиянии на Русскую Правду законодательства Дании и Швеции. Этой точки зрения придерживались Н.М. Карамзин, А.Е. Пресняков, Е.Ф. Карский и другие. Их доводы также основывались, главным образом, на простом сравнении статей Русской Правды со статьями датских и шведских законов.
Немецкий славист Л.К. Гётц, полагая, что нормы, отражённые в Русской Правде, существовали уже в VIII-IX вв., считал, что большое влияние на неё оказала франкская Салическая Правда. Её влияние он стремился связать с появлением на Руси варягов.10 Точку зрения Гётца справедливо критиковали, но больше за параллели с Салической Правдой.11 Идея о том, что именно варяжское призвание стало важным стимулом для развития древнерусского права, – заслуживает внимания. Но, естественно, в связи с появлением варягов в Новгороде и других городах уместнее говорить не о франкской Салической Правде, а о неких собственно варяжских законах.
Приведённое указание М.Н. Тихомирова на новгородское происхождение Русской Правды представляется при этом весьма существенным. Если принять во внимание сообщение летописи о том, что «новгородцы от рода Варяжска», можно заключить, что в Новгороде были известны, а, скорее всего, и действовали варяжские законы (по крайней мере, в варяжской среде). Иными словами, правовым предшественником Русский Правды мог выступать свод законов, более древний документ, который условно можно назвать Варяжской Правдой.
Можно ли обнаружить этот документ? Более всего под описание подходит Правда англов и варинов (Leges Anglorum et Verinorum), отразившая в своём названии имена обоих народов, которые некоторое время жили бок о бок на территории современной северной Германии, о чём знал древнерусский летописец. Обычно этот источник связывают с началом IX века.
В первой половине XIX века историк и филолог Степан Васильевич Руссов (1768-1842) обнаружил, перевёл и опубликовал тексты варяжских законов, о которых «учёные уже давно упоминая…, кажется, сомневались в возможности отыскать их».12 С.В. Руссов не слишком хорошо известен в историографии, и его труды, безусловно, ещё нуждаются в изучении.13 Но основная заслуга Руссова, наверное, состоит именно в первой публикации Варяжских законов, которые далее представлены вашему вниманию. К этому источнику непременно должны обратиться сегодняшние исследователи, историки и юристы, занимающиеся варяжским вопросом, происхождением российской государственности и становлением права. Автор благодарит директора Государственной Публичной Исторической Библиотеки М.Д. Афанасьева за личное содействие в получении копии оригинального издания Варяжских законов.
Всеволод Меркулов,
кандидат исторических наук
Перейти к авторской колонке
