Историческому роману в России не повезло. Напомню, этот жанр появился в 1814 году с выходом книги Вальтера Скотта «Уэверли». Вальтер Скотт своими лучшими произведениями преобразил литературу и надолго определил ее дальнейшее направление, удачно совместив увлекательное повествование с психологическим раскрытием личности в социально-историческом контексте. С тех пор почти каждое десятилетие в Западной Европе появлялись авторы, которые историческим романом двигали вперед весь литературный процесс.
В Московском Институте времени (кадр из фильма «Гостья из Будущего»)
У нас исторический роман редко становился фактом «большой литературы». В XIX веке можно вспомнить «Капитанскую дочку» Пушкина и «Войну и мир» Толстого. В ХХ-м – произведения Дмитрия Мережковского, Марка Алданова, «Петра I» Алексея Толстого и Солженицына с его «Красным колесом». Вот и все. Не удивительно, что исторический роман в России быстро перестал считаться частью серьёзной литературы. Он давно застыл в двух ипостасях: либо это документальщина, сдобренная небольшой долей литературы, либо развлекательное чтиво в духе «Гардемаринов». Но до Умберто Эко явно не дотягивает…
Впечатления от чтения исторических романистов у меня в целом грустные. Сплошь и рядом вижу, что писатели разучились отличать вымысел от клеветы. Другая беда – их неспособность добиться исторической достоверности, неумение создать правдивую среду для своих героев. Скажем, писатели, разрабатывающие древнерусскую тематику, изобрели какой-то особый язык, на котором ни один русский человек никогда, полагаю, не говорил: «Здрав будь, болярин» и т.д. Причем, на этом «древнерусском новоязе» в их книгах разговаривают и москвичи XVII столетия, и киевляне XI-го…
Автору важно вникнуть в психологию героя, чтобы не допустить ошибок. А ошибки бывают разительные даже у великих писателей. Вот, например, Вяземский критиковал Льва Николаевича Толстого, указывая на неточности в толковании характера Александра I в «Войне и мире». У Толстого есть эпизод, в котором царь разбрасывает с балкона пирожные народу. Как известно, Лев Николаевич не особенно жаловал власти предержащие. Вяземский как участник тех событий указал, что такого эпизода не было. Не отрицая права писателя на вымысел, он настаивал, что жест, описанный Толстым, совершенно не в характере Александра I, потому что боязнь выглядеть посмешищем – одна из характеристик светского человека того времени, Александра в частности.
Ещё есть исторические анекдоты, слухи и прочие догадки, вроде легенды об Александре I, который будто бы не умер в Таганроге, а стал старцем Федором Кузьмичом. В своей книге «Александр I» я эту версию упоминаю, но не останавливаюсь на ней, потому что изучил массу исследований, убедительно опровергающих ее. Надо сказать, что люди, которые считают ее подлинной, показывают полное непонимание психологии Александра. Он был, что называется, комильфо. Вот, например, по Петербургу тогда гуляла сплетня: якобы государь, дабы придать своим ногам красивый рельеф, подкладывает под икры вату. Когда Александр об этом услышал, пришел в неистовство: ему была невыносима одна мысль, что окружающие находят недостатки в его внешности. Теперь представьте, мог ли такой человек уйти странствовать в Сибирь. Мог бы, наверное, если бы его «рубище» сшил лучший французский портной.
Слухи о посмертной судьбе Александра I, точнее о том, что он вовсе не умер, появились почти сразу после его кончины. Легенда о Федоре Кузьмиче – лишь последнее их «издание». Первоначально же поговаривали, что Александр бежал в Америку. Действительно, в молодости Александр писал друзьям, что его тянет к частной жизни, и если он станет императором, то только лишь для того, чтобы дать России конституцию. Потом, дескать, отречется, уедет на Рейн или в Америку… Легенды, ложные учения и псевдорелигии, как правило, основываются на какой-то цитате, раздутой до неузнаваемости.
С другой стороны, зачастую считают, что если в наличии есть хорошая биография, хотя бы и столетней давности, вроде и незачем еще раз писать о человеке. Но я выступаю как архитектор: кирпичи известны не одно тысячелетие, но это не мешает строить из них другие здания. Так и в исторической науке: новая гипотеза может опираться на известные факты.
Мой «Царевич Дмитрий», пожалуй, хороший тому пример. Давно существует точка зрения, что Дмитрий не погиб. И человек, которого мы называем Лжедмитрием I, – самый настоящий царевич, сын Грозного. Этому есть целый ряд подтверждений. Льщу себя надеждой, что мне удалось несколько пополнить их число. Правда, все они косвенные, но их совокупность рождает достаточно определенную картину. Однако ни эта гипотеза, ни общепринятая (хотя и более невероятная!) – о царствии Гришки Отрепьева, не могут перевесить друг друга, потому что новые источники не вводятся в оборот уже сто пятьдесят лет.
В наше время продвинуть этот вопрос может только генетическая экспертиза. Благо останки Дмитрия и Ивана Грозного сохранились. Если исследование докажет их родство – вопрос закроется. А если нет?.. Но в любом случае научная добросовестность требует такого исследования.
Помимо всего этого, меня символическое в единичном явлении, поэтому я обратился судьбе государственных тюрем Европы – Бастилии и Тауэра? Обе тюрьмы – безусловные символы. Возьмем Бастилию. В массовом сознании это мрачное место, где столетиями гноили жертв королевского произвола. Между тем этот зловещий образ не совсем справедлив. За исключением периода правления Людовика XIV, который устроил гонения на гугенотов, в ней редко находилось больше дюжины заключенных одновременно. А создавалась эта тюрьма как место заключения аристократии. Туда долгое время сажали герцогов, графов, на худой конец маркизов. Им предоставляли несколько комнат, которые они могли меблировать по своему вкусу. Здесь же размещалась прислуга. Если заключенных не устраивала тюремная пища, им разрешалось заказывать блюда в ресторанах или у домашних поваров.
14 июля 1789 года в крепости находилось всего семеро узников. Четверо из них – фальшивомонетчики – почему бы им не сидеть? И только один – это действительно вопиющий случай – провел в застенках несколько десятилетий за то, что написал эпиграмму на маркизу Помпадур. За несколько дней до падения Бастилии из нее перевели в Шарантонскую лечебницу небезызвестного маркиза де Сада. Иначе и он был бы освобожден как жертва королевского произвола. Как видите, штурмовать крепость не было смысла. Более того, королевская власть сама обсуждала проект сноса Бастилии – слишком дорого она обходилась казне.
Тюрьму для аристократов разрушил простой народ. Две другие, – действительно жуткие тюрьмы, где в страшных условиях содержали заключенных из простонародья, – никто пальцем не тронул! Таков один из парадоксов революционного сознания.
Еще миф Бастилии – «Железная маска». На Западе этот вопрос уже закрыт, и только в России многие продолжает думать вслед за Александром Дюма, что ее носил брат Людовика XIV. На самом деле под ней скрывали незначительного итальянского министра по имени Маттеоли. Случилось это так. Правитель Мантуанского герцогства Карл IV пошел на тайную сделку с Людовиком XIV: продал ему пограничную крепость Казале. Это ключ-город, владея которым, Франция могла легко ввести войска на территорию Италии. Посредник мантуанского герцога, тот самый Маттеоли, предал дело огласке, и сделка сорвалась.
Тайные агенты Людовика выкрали его и доставили в Бастилию. А маску надели, но не железную, а карнавальную, венецианскую. Надо заметить, что ношение масок в повседневной жизни было в то время обычным делом. Как сейчас черные очки – надеваешь, если не хочешь быть узнанным. Узнику нельзя было ни с кем говорить, его имя тщательно скрывали. Но на рубеже XIX-XX веков западноевропейские историки все-таки докопались до истины. В самой Бастилии сохранился журнал того времени, где зафиксировано его имя. Вот такая подоплека мифа.
Исторические мифы никуда не денутся. Историк, увы, лишь в редких случаях может повлиять на общественное мнение. Это удавалось единицам. О ГУЛАГе писали и до Солженицына! Но никто не верил в существование системы концлагерей в СССР. После Солженицына сомневаться в реальности ГУЛАГа – все равно, что отрицать Холокост.
Но это не означает, что учёные-историки должны опускать руки. Так появилась, например, идея создать серию «Русская история». Эту мысль высказал директор издательства «Центрполиграф» Д.Е. Шепетин, а я имел дерзость согласиться, хотя во многом на тот момент был не готов к такой работе. Пришлось на полтора-два года погрузиться в древнерусскую историю, прежде чем начать писать. Недавно первые два тома серии были переизданы в исправленном и дополненном виде. И работа продолжается…
Когда стал изучать материал, понял, что в древней истории укоренились многие мифы, в истоки которых никто не хочет даже заглядывать. Решили ученые двести лет назад, что варяги – это норманны, то есть скандинавы, – и ладно. Хотя нет никаких сведений, что викинги навещали наши края раньше X-го века.
Еще один мифический постулат – торговый путь «из варяг в греки», вдоль которого будто бы строилось наше государство: из Балтийского моря через Неву и Волхов в Ильмень-озеро, оттуда по реке Ловать в Днепр и в Черное море. На самом деле единственное упоминание об этом пути находится в самом начале «Повести временных лет». Но это апокрифический сюжет о том, как апостол Андрей Первозванный посетил Русь. В последующем тексте нет ни одного упоминания о том, что кто-то хотя бы раз добрался из Новгорода в Киев по рекам. Археология говорит о том же: на этом пути найдена всего пара византийских монет. Энтузиасты пытались проделать такое путешествие на лодках, но далеко не все современные экспедиции достигали цели, хотя гидросистемы Новгородской земли на 5 метров выше, чем в то время… Торговый путь, который усеян находками, проходит совсем в другом месте – от Балтики по Каме и Волге к Каспийскому морю, с ответвлением по Дону – в Черное.
На сегодняшний день накопилась масса археологических, антропологических, лингвистических исследований и открытий, которые приводят к полному пересмотру сложившихся взглядов на древнюю русскую историю. Но они на 80% остались в научных журналах. И практически не были востребованы историками, которые писали обобщающие труды, в том числе школьные и вузовские учебники. Вот почему историография древней Руси так слабо развивалась.
Норманнская теория – последний и чрезвычайно вредный идеологический пережиток в отечественной науке. Вредный, потому что ложный. Со всей ответственностью могу сказать: скандинавами наши первые князья не были. Занимаясь викингами, пытаясь отыскать в их среде истоки корня «рус», некоторые ученые не заметили целый народ, который является коренным носителем русского имени. Впрочем, не всё в науке так плачевно, и я призываю читателей обратить внимание на работы дореволюционного историка С.А. Гедеонова, покойного профессора А.Г. Кузьмина и ныне здравствующего А.Л. Никитина. Вообще список литературы для каждого из томов «Русской истории» включает до трех сотен наименований.
Говорят, что Россия – это страна с непредсказуемым прошлым. Обычно это выражение употребляют в ехидном смысле: мол, у нас любят переписывать историю в угоду политическим режимам. Но если относить его к самому научному процессу, то в нем нет ничего обидного. Наука ведь не может не развиваться. Историк не должен быть жрецом, хранителем незыблемых преданий. Время от времени переписывать прошлое необходимо, но не в угоду политикам, а в интересах научной истины. Если наш политический строй снова не станет тоталитарным, историки со временем прочертят четкую линию исторического развития России от древнейших времен до наших дней.
К тому же, в истории можно найти немало параллелей с современностью. В плане национально-государственном мы отброшены лет на 400 назад, к тем временам, когда значительная часть русского населения пребывала вне границ Московского государства, и вся политика власти была направлена на включение этих бывших русских территорий в состав страны. Думаю, не избежать этого и в нашей последующей истории. 25 миллионов русских людей, каждый седьмой россиянин, оказались за пределами России. Потеря соотечественников – страшное преступление!
В то же время мы заново открываем мир, как бы еще раз входим в семью цивилизованных народов. Это сродни Петровской эпохе. В области культуры мы вернулись к состоянию после монгольского нашествия – сплошные развалины. Но монголы – дети по сравнению с большевиками. За период Советской власти мы потеряли 80-90% материального и духовного прошлого. Многое из уцелевшего теряем до сих пор…
Сейчас Россия напоминает человека, которого долго били. Он отлежался, пришел в себя, пытается встать. Но в голове шумит, его качает. Ему нужно сейчас заниматься лечением ушибов и переломов, поменьше думать о делах Ближнего Востока и больше – о делах Тамбовской губернии.
Историку трудно быть оптимистом. Потому что он знает ту цену, которую обществу приходится платить за прогресс. Поверьте, она лишь в редких случаях может называться оправданной или, по крайней мере, разумной. Для занятий историей нужно иметь определенную силу духа. Недаром Стендаль говорил: «Чтобы знать истину, надо иметь мужество смотреть ей в лицо».
Сергей Цветков, историк
Перейти к авторской колонке
Смотрите канал Сергея Цветкова «Забытые истории» на YouTube.
