Передовые страны Западной Европы, США, Япония, Китай, ряд других стран интенсивно развивают у себя наукоемкие технологии, пытаясь закрепить лидерские позиции в сфере высоких технологий и за счет этого выйти на новый уровень в системах управления государством, обществом, экономикой. Опыт модернизации второй половины XX века показывает, что наибольших успехов достигли страны, которые, начиная модернизацию, развивали промышленность и социальные институты, соответствующие не текущему технологическому укладу, а следующему.
Специалисты считают, что в 2020-2025 годах произойдёт новая научно-техническая революция, основой которой станут разработки, синтезирующие достижения таких направлений, как био- и нанотехнологии, генная инженерия, новая медицина, мембранные и квантовые технологии, фотоника, микромеханика, термоядерная энергетика, когнитивные и высокие гуманитарные технологии.
Проводя политику опережающего инновационного развития и «закрывая» новейшие разработки, Запад экспортирует нам морально устаревшие технологии, предоставляя «потребительский кредит». В результате взаимосвязи кредитно-эмиссионной и инновационной политик происходит обновление основных фондов предприятий метрополии. Создаются условия для нерегулируемого экспорта идей новейших технологий из стран, не имеющих системной защиты. В результате, в России приоритет отдаётся догоняющему развитию и созданию условий для иностранных финансовых инвестиций.
По сравнению с индустриальной эпохой в современной экономике знаний изменились движущие силы развития и субъекты противоречий. Рост доли научного труда в экономике знаний носит фундаментальный характер. Высокопрофессиональные активные кадры, ученые и инноваторы, играют роль гегемона. Актуальны противоречия между характером собственности и управленческим ресурсом, открытостью фундаментальных знаний и частным характером присвоения прикладных результатов. Последние в форме товара становятся объектом конкуренции в мире – ключевым фактором социально-экономического развития.
Сегодня в России реально не существует национальная инновационная система, не заметны позитивные тенденции ее становления. Как следствие не используются механизмы конвергенции технологий, отраслей, науки и образования. В стране отсутствует адекватная требованиям XXI века среда инновационного развития. Надо ее заново строить, опираясь на мировой и советский опыт. Для качественного изменения ситуации нужны системные научные исследования, инновационные, в том числе, гуманитарные технологии, подключение всех интеллектуальных сил страны.1
Нынешняя технологическая революция основана на развитии открытых инноваций.2 Международное развитие единой системы стандартизации, метрологии и управления качеством и модульность, как взаимозаменяемость элементов привели к созданию продуктов открытой архитектуры, которая известна всем участникам рынка. Продукт состоит из стандартизованных модулей и интерфейсов между ними. Это сокращает рыночные ниши заемных инноваций, оставляя фактически одно конкурентное поле – совершенствование модулей архитектуры продукта. Разработка и введение новых стандартов архитектуры возможно лишь в случае их радикального улучшения и принятия всеми участниками рынка, что будет следствием кооперации и дальнейшей глобализации. Развитие открытых инноваций приводит к сокращению срока реализации научных открытий.
В конце XX века возник феномен синтеза фундаментальных и прикладных исследований в междисциплинарных программах, ориентированных на освоение сложных развивающихся систем. Вместо последовательного прохождения происходит совмещение цикла: НИОКР – опытная партия – постановка на производство – выпуск продукции. Быстрое технологическое обновление стало условием успеха в конкурентной борьбе на мировом рынке. Новые технологии начинают изготавливаться под заказ производителей продукции. Технологическое обновление породило деятельность по систематической разработке новых технологий. Возник рыночный симбиоз науки и технологий, поддерживаемый бизнесом, который инвестирует в исследования, приносящие прибыль. Выбор пути инновационного развития влияет на требования к кадровому потенциалу страны, отрасли, компании и т.д. Сегодня даже мощные транснациональные корпорации совмещают свои внутренние подразделения, участвующие в процессах генерации, хранения, использования знаний со связанными с ними университетами и фирмами.
Производство стало источником и сферой быстрой реализации научных достижений, а вузы – экономическими структурами. Это усиливает внутренний потенциал генерации и использования знаний, а на смену линейной модели пришла нелинейная инновационная модель, в основе которой лежит работа в открытой сети. Ее появление обусловлено прозрачностью границ для обмена потоками знаний между фирмой и внешним миром.
Развитие открытых сетей вызвало модуляцию технологий. В результате технологическое знание наделяется свойствами товара, подлежащего продаже. Выделение видов деятельности, активно использующих новые знания из внешних источников в отдельные специализирующиеся производственные звенья, в свою очередь, привело к усилению открытости и модуляции инноваций. Возникла положительная обратная связь. Экономически и технологически выгодным становится разделение на фрагменты производственной деятельности в цепи создания добавленной стоимости. Во многих высокотехнологичных производствах происходит дезинтеграция технологии, отказ от вертикальной интеграции, специализация в рамках открытой архитектуры, сужение ядра своей компетенции.
Международный рынок технологий стал представлять собой разветвленную систему связей между производителями технологий и их потребителями, а также сложный механизм согласования их интересов. Связи осуществляют специфические посредники, формирующие единый конкурентный рынок технологий. Растущая интенсивность знаний увеличила потребность в специалистах, остро конкурентным стал глобальный рынок научных работников. Растущая конкуренция в поиске талантов заставила государства увеличивать инвестиции в человеческие ресурсы.3
В начале 90-х годов, когда российским вузам была предоставлена некоторая степень свободы, многие из них начали создавать малые предприятия, технопарки и другие структуры для реализации своих научно-технических разработок. Нормативная правовая база была к тому времени еще в зачаточном состоянии, не защищала учебные заведения от недобросовестных предпринимателей, но большого ущерба вузам все-таки нанесено не было. Несмотря на некоторые издержки, они получили практические навыки в организации инновационной работы.
В последние годы понимание необходимости инновационного развития достигло государственного уровня, что проявилось в принятых документах, создании комиссий и структур, в том числе, «Сколково» с особым правовым режимом функционирования. В России зарегистрировано более 80 технопарков, имеется более 100 центров трансфера технологий, более 60 инкубаторов бизнеса, создаются технико-внедренческие зоны. Однако страна не встала на путь инновационного развития. Более 10 лет доля инновационных предприятий составляет 9-10% от общего числа, они отгружают 5,5% от общего объема продукции.4
Экономика России теряет конкурентоспособность из-за отсутствия инноваций и технологического отставания. В обществе прошла дискуссия о парадигме развития через заимствование зарубежных инноваций для повышения уровня технологической базы.5 Многие страны проходили такой путь модернизации и инновационного развития: Япония, страны Юго-Восточной Азии, Китай. Сейчас при участии бизнеса и государства они проводят исследования, разрабатывают инновации. Их успех основан на обратной связи между инновациями и рынком. Конкуренция и спрос заставляют производителей снижать себестоимость и цены, это побуждает потребителей к увеличению спроса. Снижение себестоимости требует постоянных инноваций и рыночных стратегий. При современном уровне развития рынка и технологий догоняющий путь заимствования устойчиво закрепит страну в яме экономического отставания.6
Сегодня России нужны предприятия, ориентирующиеся на запросы и будущие требования рынка, заранее готовящие новые технологии. Для получения технологической ренты и лидерства на рынке они должны опираться на НИОКР, вкладывая значительные суммы. Без предприятий, осуществляющих технологические рывки, не создать инновационную экономику. В нашей стране многие предприятия не любят рисковать, поэтому имеется разрыв между «теорией и практикой». Научно-технические, инновационные разработки не доводятся до коммерческого использования. Не востребованы достижения вузов и академических институтов, нет должного взаимодействия, обмена опытом. Отрыв научных разработок от потребностей бизнеса закрепляет технологическую отсталость России. Нужен высокий уровень координации, мониторинга и прогноза, социального управления, информационных технологий и т.д. Государство должно взять на себя эту функцию хотя бы в сфере «двойных» технологий ОПК.
В последние годы возросли затраты бизнеса на исследования и разработки в Китае, Японии, Евросоюзе и США. В России их величина уменьшилась. Слишком просто обвинять бизнес в нежелании участвовать в затратах на исследования и разработки – среди множества причин отметим лишь одну. Статистика учитывает участие бизнеса в исследованиях и разработках по организационным единицам: научно-исследовательские институты, проектные, конструкторские, технологические организации. Но их число в России резко (в разы!) снизилось.7
Для развития бизнесу необходимы новые решения. В мире наблюдается рост объемов торговли технологиями. Страны-лидеры по затратам на научно-исследовательскую деятельность, являются основными продавцами, существенно пополняя свои бюджеты по этой статье. Для России же характерен низкий уровень технологического обмена и рост отрицательного торгового технологического баланса.8
Современной мировой системе нужны патенты на идею вместе с порожденными ею технологиями, этого требует и быстрая смена модельных рядов продукции. Поэтому патенты зарубежных авторов содержат в себе продукт, готовый для освоения и реализации, изобретения и полезные модели патентуются под заранее изученную потребность рынка, заготовленную технологическую базу, и фактически сразу используются в производстве. Мы этого пока не научились делать, многие не задумываются о готовности их интеллектуального продукта к реализации, патентуя разработку. Поэтому крайне низка активность России в «триаде патентных семей», зарегистрированных в патентных ведомствах ЕС, США и Японии, невысок уровень библиометрических показателей российских ученых. Мы отстаем по многим причинам. Не случайна мысль о том, что ранее на мировой прогресс влияли СССР и США, а в XXI веке его темпы будут определять США и Китай.9
Законы в странах, определивших инновационное развитие в качестве национального приоритета, ставят перед органами государственной власти конкретные задачи, вносят изменения в регламенты правительства. В США в 1980 году были приняты законы, определившие экономические и правовые отношения в сфере интеллектуальной собственности. Законы Бой-Доула и Стивена-Уайдлера предоставили университетам право собственности на изобретения, полученные за счет государственных средств, право выдачи исключительных лицензий на патенты. Права на использование изобретений, полученных от НИОКР, финансируемых государством, были переданы университетам, разрешена передача технологий, находящихся в федеральной собственности, правительствам штатов, а также частному сектору для их коммерциализации. Законы позволили работникам вузов патентовать в частном порядке изобретения, профинансированные из госбюджета. И результаты не заставили себя ждать. К примеру, научные работы университетов Бостона приносят ежегодно местному бюджету около 7 млрд. долларов.10
У нас таких законов нет, хотя проблема обсуждается около 20 лет. Нет системы выявления и тиражирования лучших технологических и конструкторских решений, нет результатов научно-технической, инновационной и промышленной политики. Несогласованность решений, качество кадров, дефицит специалистов препятствуют развитию инноваций и наукоемких производств. Зато во многих российских публикациях 2011 года активно обсуждаются понятия «инновационная деятельность, ее субъекты, объекты, компоненты, системы» и прочие определения.
За прошедшие годы многие хорошие специалисты выехали из России. Работая в странах-конкурентах, они обеспечивают им новые разработки, открытия, изобретения. У нас частный бизнес не активен в долгосрочных инновационных программах и прорывных научных проектах из-за рисков финансирования. За инновации отвечают все, а конкретно – никто.
Сегодня России необходимо выйти из кризиса во всех сферах жизни: духовной, политической и социально-экономической. Копирование чужих новшеств не имеет перспектив и в научно-технической сфере. Пока скопируем, конкуренты уйдут вперед – это бесконечный шахматный турнир с гандикапом. Опыт создания технопарков, «венчурных фондов», «русского Бангалора», «новой Кремниевой долины», заимствование инновационных систем, успешных в иных условиях и странах, показывают, что нужно идти собственным путем.11
Не поможет и простое копирование даже эффективных структур США полувековой давности типа DARPA. Конечно, необходим поиск новых организационных форм инновационного развития. Они должны эффективно работать в рыночной экономике, взяв на себя целеполагающие и контрольные функции в НИОКР, как в гражданской, так и в военной сфере. В этом смысле опыт и принципы работы DARPA полезны: например, передачи на аутсорсинг научно-исследовательской работы в крупные корпорации и университеты, оставляя за собой стратегическое планирование, управление и контроль. Отметим, что менеджеры DARPA не являются засекреченными специалистами, их контакты открыты для связи, и любой изобретатель или научная группа могут связаться с ними для участия в совместном проекте.
Для обеспечения энергетической безопасности США сейчас реализуют аналогичную схему в энергетике – , что подтверждает эффективность модели. Эта структура будет заниматься финансированием прорывных разработок в топливно-энергетическом комплексе, затем предъявляя их бизнесу для коммерческого использования и совершенствования на чисто рыночных началах.12
Напомним, что советский ВПК являлся основным заказчиком НИОКР и потребителем новых научно-технических разработок. С 1951 года в стране работала секция прикладных проблем, в 1980-е годы в Минвузе РСФСР было создано хозрасчетное научное объединение, работали органы управления национальной инновационной системой. Эти структуры в то время использовали некоторые принципы работы DARPA. В нынешней России они исчезли или утратили свою роль, целеполагающие и контрольные функции. Попытки переложить их на новую бюрократию провалились. Было создано федеральное агентство по науке и инновациям, результаты работы которого практически остались неизвестны стране. Просуществовав около пяти лет, оно было ликвидировано путем присоединения к Минобрнауки России. Проблема же в отсутствии во власти представления о модернизации и инновационном развитии страны. Если это не изменить, стране не поможет ничего.
Борис Виноградов, профессор
заслуженный деятель науки РФ
Перейти к авторской колонке
