История, если говорить о ней как о науке, подобно другим наукам, должна, прежде всего, выявлять и изучать объективные законы, лежащие в основе тех или иных событий, которые являются следствием действия этих законов (соблюдения или нарушения их). Бессмысленно спорить, что все живое и неживое развивается циклически через определенные этапы, фазы и периоды. Не является в этом плане исключением и история. Человеческая история – это история цивилизации. Как наш разум, будучи результатом эволюции энергии (творца всего сущего) путём реакций от физической и химической ее форм, через биологические и зоологические процессы, является духовной ипостасью человека разумного («Гомо сапиенса»), выделяющей его из животного мира, так и идеология, будучи результатом эволюции разума в знания, выделяет уже варвара из среды дикарей. А политика, появившаяся в результате эволюции знаний в мудрость, является духовным критерием отличия цивилизованного человека от варвара. Не случайно существует понятие мудрая политика.
Термин «идеология» первоначально был введён во Франции в конце 18 века Антуаном Дестютом де Траси, который вместе с Этьеном де Кондильяком пытался создать науку об общих принципах формирования идей и основы человеческого знания. Эти мыслители пытались оказать влияние на политику, проводимую оказавшимся у власти Наполеоном, который счёл, что они пытаются заменить политическую реальность абстрактными утверждениями, и негативно отнёсся к выдвинутым предложениям. С его лёгкой руки слово «идеология» приобрело уничижительный смысл, который закрепился за ним вплоть до настоящего времени. Но как раз отсутствие чёткой идеологии, отвечающей реалиям нового времени и погубило Наполеона, несмотря на его полководческую гениальность, наиболее передовую мобилизационную армию, политическую систему и мощную европейскую экономику. Несмотря на более позднее появление самого термина «идеология», она предшествовала политике, так как изначально формировалась конкретными народами.
Идеология на практике – это комплекс моральных норм, характеризующих отношения между представителями различных классов и социальных слоёв общества, а политика то же самое, плюс отношения между властью и обществом в целом (внутренняя политика), а также между различными обществами, представленными властями других государств (внешняя политика). Появившись в результате экстремальных условий выживания человека, разум сформировал из животных инстинктов (грехов) противоположные им моральные принципы добродетели или праведности (заповеди), которые стали в цивилизованном обществе моральными нормами поведения, несколько отличными от принципов. Так в гордости (и во всём комплексе глорических чувств), в которую преобразуется гордыня, смирение занимает лишь свою половину. Агрессивная жестокость и ответная реакция на нее воспитывает доблесть и отвагу (и весь комплекс акизитивных чувств), что отнюдь не предполагает кротости и милосердия. Элементы тщеславия (алчности), наряду со скромностью (не стяжанием), присутствуют в амбициозной славе, а зависти (эгоизма) – в беспристрастности (синоним справедливости), которая не является синонимом альтруизма. Трудовая деятельность и отношение к труду формирует чувство достоинства (и весь комплекс практических чувств), где трудолюбие является лишь одной из составляющих частей, как и отказ от недостойной работы. Удовлетворение потребности в пище привело к появлению чувства совести, которое отнюдь не требует воздержания, а представляет возможности рационального отношения не только к питанию, являясь регулятором всего комплекса гедонистических (для удовольствия) чувств. Решение дилеммы распущенности (из звериного полового инстинкта) и целомудрия привели к появлению чувства чести (порядочности), руководствуясь которой человек решает вопросы нравственности и коммуникабельности на пути самоудовлетворения, и не только либидо (сексуальности), подавления которого это чувство не требует.
Эти моральные нормы формируются для конкретного человека именно в такой определённой последовательности по мере накопления опыта и знаний, что изначально связано с возрастными периодами, отражающими природно-биологическую сущность человека. На возрастной фактор обратил внимание испанский мыслитель Ортега-и-Гассет при разработке так называемого метода поколений, каждое из которых, по его мнению, является единицей глобальных исторических перемен. Конкретизируя этот метод, Петр Дейниченко, пишет: «Каждый человек рождается и воспитывается в определенных исторических условиях, усваивает вместе со своими сверстниками одни и те же идеи и верования. Естественная смена поколений ведет к «обновлению чувства жизни», к возникновению новых верований. Старшее поколение передает молодежи определенный «стиль жизни», однако новое поколение, столкнувшись с изменившимися обстоятельствами, видит мир иначе и стремится утвердиться в своем мироощущении, отделяя себя от старшего поколения посредством моды или политических убеждений (которые тоже могут быть предметом моды)».
И здесь уже речь идёт о разных формах политики и идеологии, которые берут своё начало в тех же моральных нормах. Гордость лежит в основе древнейшей формы идеологии – патриотизма, основанном на любви и преданности к авторитетной личности и сегодня проявляется у конкретного человека в детском возрасте по отношению к родителю (первоначально к матери как отголосок матриархата). Отроческие доблесть и отвага – в основе этатизма (от франц. etat – государство), в которое с появлением государства переросло чувство преданности семье, как первичной ячейке общества. Амбициозность присуща имперской идеологии, далеко выходящей за рамки государства с его появлением, и не возможна без чувства юношеской любви, положившей начало формированию общины. Чувство справедливости свойственно либерализму и молодости (либерализм проявился в разложении родовой общины и формировании соседской). Характеризующее средний возраст достоинство – основа демократии, нашедшей отражение в племенном устройстве общества, совесть людей старшего возраста – социальной защиты (социализма), появившейся с выходом на историческую арену первых государств (в рамках которых это и стало возможным). Окончательно формирующееся в старости понятие чести лежит в основе идеологии построения коммуникабельного общечеловеческого общества (глобализм, коммунизм), обеспечивающей в первую очередь достойную старость, но пока существующей только гипотетически, так как предполагает приоритет надгосударственных международных структур над государственными.
Так как мораль – это изначально порождение биологической эволюции, то и берущие от неё свои начала идеология и политика также можно представить как биологический феномен. Ведь каждая форма идеологии отражает один из этапов биологического (жизненного) пути, а именно: рождение, становление (укрепления), расцвет (рост), активность (обустройство), преобразований (надлома), стагнации (инертность) и упадок (коллапс). Это подтверждает и насаждение (доминирование) каждого конкретного вида идеологии или политики путём подавления и переподчинения себе всех остальных видов идеологии и политических организаций (систем), что свойственно животным инстинктам. А применение при этом двойных стандартов – это уже изобретение чисто человеческое, но вытекающее из той, же его животной сущности.
Продолжительность каждого из возрастных периодов человека определяется в 10-14 лет (у одних детство заканчивается в 9 лет, а у других только после 12), что обусловлено средней продолжительностью человеческой жизни в среднем 78-80 лет. Поэтому, есть основания уточнить 12 годами смену поколений и, соответственно, «облика жизни», которые сам Ортега-и-Гассет считал в «каждые пятнадцать лет». Возрастной фактор проявляется в изменении через каждые 10-12 лет поведения не только людей, но и созданных ими государств, что и наблюдается в изменениях государственной политики и смене политических элит за эти периоды, которые можно назвать первичными политическими этапами.
Хотя политический аспект отодвигает на второй и третий план биологические и этнические составляющие человека и общества, не говоря уже о природно-космическом плане, которые могут служить только косвенным внешними толчками. Но начало политических этапов можно заподозрить в 11,2-х летних циклах солнечной активности Швабе, совокупность которых даёт 78-80 летние политические периоды (назовём их так для отличия от этапов), соответствующие вековому циклу высокой солнечной активности. А вот 22,4-х летние циклы изменения магнитной полярности солнечных пятен согласно «закону Хейла» (спаренные 11,2-х летние циклы Андерсона) могут являться такими толчками для первичных этнических циклов. Не случайно, именно в каждом из этих циклов имеет место заметная регулярная корректировка учебников истории, отражающая политические и идеологические изменения. Смена политических периодов (назовём их так для отличия от этапов) связана не только с уходом из жизни прежнего поколения, но и с полуторавековыми стадиями этногенеза Л.Н. Гумилёва, образованными первичными 22,4-х летними этническими циклами, природные аналоги которых можно усмотреть в аналогичных по времени циклах особо высокой солнечной активности, исследуемых агентством NASA, в частности, Дэниелем Бейкером.
Процесс этногенеза, как любой энергетический процесс, подчиняется второму закону термодинамики или энтропии (постепенному угасанию в ходе преодоления сопротивления среды). Это и наблюдается в различных стадиях этногенеза, вполне сравнимых со сменой разных форм идеологии в масштабе всего народа, общая продолжительность которого, если не брать в расчёт уже не влияющую на него мемориальную стадию, составляет около 1100 лет (по Л.Н. Гумилеву). Это время совпадает с продолжительностью конкретной общечеловеческой эпохи, или общественно-экономической формации, при условии разделения рабовладельческой формации на три, что находит отражение в деление истории на Древнейшую (рабовладельческая семейная), Древнюю (рабовладельческие государства Востока), Античную (рабовладельческую греко-римскую в имперском мировом масштабе), Средних веков (феодализм) и Новую (капиталистическую).
Это те же общества теории миросистемного анализа И. Валлерстайна (мини-системы – мир-империи – мир-экономики – мир-системы), волны Элвина Тоффлера, модели «культур» в 1-1,5 тысячи лет О. Шпенглера, культурно-исторических типы Н.Я. Данилевского. При этом, Н.Я. Данилевский высказал мысль, что все его культурно-исторические типы, как и составляющие их народы, подобно любым биологическим системам, «нарождаются, достигают различных степеней развития, стареют, дряхлеют и умирают». Отсюда логично напрашивается отождествление смены конкретного эпохи мировой истории (формации, волны, модели культур и т.д.) с последовательным уходом с исторической сцены в ходе своего этногенеза выполнивших свою историческую миссию народов, которых условно можно называть хамитами, семитами, арийцами и европейцами.
В таком случае смену формаций можно представить, как смену созданных разными народами идеологических эпох, на что впервые обратил внимание К. Маркс в «Капитале», правда, признавая базисной её экономическую часть. И действительно, утрировано можно сказать, что патриотизм, без которого немыслимо появление любой социальной организации, нашёл полное воплощение с III тысячелетия до н.э. (если не раньше) в хамитском Древнейшем Египте по отношению к фараонам. Древняя история Ближнего и Среднего Востока II тысячелетия до н.э. – это время авторитарных семитских царей, воплотивших в жизнь в мировом масштабе идеи этатизма, когда интересы государства ставятся на первое место. Арии (персы и греки, а затем римляне) к рубежу новой эры распространили цивилизацию в имперской её форме на основную часть Евразийского континента. Это империя А. Македонского, Персидская и Римская империи. История средних веков – это история утверждения феодальных либеральных отношений сменившими ариев европейцами. Триумфальное шествие капитализма и демократии уже по всей планете началось с революции в конце ХVІІ века в Англии, а получило продолжение в революционной войне в Америке (больше известной как война за независимость США 1775-1783 гг.) и в Великой буржуазной революции во Франции в конце ХVІІІ века. Не случайно, термин демократия в его современном смысле стал употребляться в то же самое время, что и термин революция.
В ходе французской революции появился и термин «нация» как некая новая общность людей для замены утраченного «подданства французской короны» (понятия народ). Статья 3 «Декларации прав человека и гражданина» (1789 г.) гла¬сила: «Источник суверенитета зиждется по существу в нации. Никакая корпорация, ни один индивид не могут располагать властью, которая не исходит явно из этого источника». Николай Баранов пишет: «Согласно представлениям французских революционеров, нация строится на свободном самоопределении индивида и общества и единстве гражданской политической культуры, а не на культурно-исторических или тем более кровных узах».
Именно нации, в которые трансформируется народ или его часть, вершат историю. Как справедливо заметил Пётр Столыпин, «народ, не имеющий национального самосознания – навоз, на котором произрастают другие народы». Это доказывается всем ходом истории, где на место исчезающих народов и наций приходят новые, зачастую путём революций и войн, если ранее существующее государство не в состоянии приспособиться к изменившимся реалиям. Но ни одна революция, ни одна война пока не уничтожила государство как институт. Не случайно современная Европа, Россия, да и мир в целом (за редким исключением), ищет пути своего дальнейшего прогресса именно через объединение государств, синонимом которых сегодня в международном праве являются нации. Только через них, под давлением различных обстоятельств конкретные государства и человечество в целом сегодня способно менять свою идеологию. В этом убеждает и безуспешная попытка построения бесклассового общества будущего (коммунизма), опять-таки в отдельно взятой стране после неудачи так называемой «мировой революции», пусть даже перманентной.
Практика показала, что невозможно искусственно перепрыгнуть из прошлого в будущее, минуя настоящее, а кроме того, выяснилось, что между ними, вероятно, лежит ещё одна целая формация, названная классиками марксизма-ленинизма социалистической. Показателем игнорирования демократических идеологических принципов (если не считать советский принцип демократического централизма) и объективных процессов этногенеза является не долгая история искусственно (субъективно) созданного советского народа, призванного подменить, прежде всего, рождающуюся русскую (российскую) нацию. Поэтому и под идеологией будущего сегодня понимают необходимость интеграции достигших современного уровня цивилизации государств, а на место коммунизма и анархизма приходит глобализм, который зачастую отождествляют с американизмом.
Сегодня лидерство в глобальном масштабе действительно принадлежит США, являющихся олицетворением классического капитализма. Но правильнее говорить о США как об одном из лидеров, ставшим таковым только после окончания 2-й мировой войны, сменив Англию. И нельзя утверждать, что таковым они останутся в отдалённой перспективе. И связано это с действием полуторавековых военно-политических гегемонистских циклов Джошуа Голдстайна, в результате чего происходит регулярная смена мировых лидеров за это время. И представлены эти циклы парой гегемонов (основным и потенциальным или конкурирующим), один из которых (основной) и создаёт конкретную стадию эпохи, являющуюся первичным эпохальным циклом. Несмотря на то, что она совпадают по продолжительности со стадиями этногенеза, в её основе лежат экономические законы. Это волны Кондратьева длительностью в 40-60 (в среднем около 50) лет. Александр Фисун обратил внимание, что «первая кондратьевская волна (К-1) отражает постепенный подъем державы-гегемона в условиях острого экономического и военно-политического соперничества множества игроков, вторая волна (К-2) связана с собственно установлением и зрелостью гегемонии после победы…, третья волна (К-3) является периодом постгегемонии (заката или “осени”), когда рядом появляются новые мощные соперники и конкуренты, а сам гегемон превращается в одну из нескольких “великих держав”». Только благодаря экономическим причинам народ превращается в нацию.
Ф. Бродель в ходе своих исследованиях отодвигает начало отсчёта волн Кондратьева на пару столетий назад к концу 16 в., когда начался очередной цикл особо высокой солнечной активности, предшествующий двум последним. Американские учёные Дж. Модельски и У. Томпсон связали появление долгосрочных экономических циклов с формированием рыночной экономики в Х веке. Вообще-то воспроизводящая экономика, которую также можно с натяжкой считать рыночной, появилась уже в 6-м тысячелетии до н.э., что логично связать с началом на планете процессов этногенеза (к этому времени учёные относят появление известных рас и языковых семей). Но полноценная рыночная экономика в современном её понимании появилась вместе с цивилизацией к началу3 тысячелетия до н.э., а поэтому можно утверждать о 93-х волнах Кондратьева, которые прекрасно вписываются в 31 гегемонистский полуторавековой цикл Дж. Голдстайна, пройденный цивилизацией до 1947 года. Это позволяет говорить о нациях, создающих определённые первичные циклы (стадии) эпох (формаций) цивилизации как в прошлом, так и в будущем. Причём, каждый из этих гегемонистских циклов является характеристикой определённого этапа жизнедеятельности конкретной формации.
Смена каждой формации происходит при достижении человеческим обществом определенной величины массы цивилизации, отражающей «количественный рост экономического потенциала общества, который в определенный момент автоматически… переходит в новое качество, в новую формацию». И как убедительно показывают цифры В.Д. Молостова, масса цивилизации в большей степени зависит в первую очередь от величины капитала (массы сферы потребления и производства), в основе которого лежит интенсивность эксплуатации труда, а уже во вторую очередь – от массы народонаселения и массы потребления сырья. Таким образом, говорить о цивилизации можно только для распорядителей, основной массы капитала. Только аккумулированный ими капитал способен создать новую формацию. А распоряжаются капиталом конкретные люди, которые берут в свои руки власть и становятся олигархами. Это создаёт иллюзию существования некого мирового капитала и правительства, посредством которого якобы вершится и пишется мировая история. На самом деле, капитал может быть только национальным. Становясь таковым, он создаёт государство, которое при соответствии объективному ходу истории и соблюдении определённых условий распространяет на весь мир свою идеологию, которая становится новой формацией, а точнее, одной из её стадий. Если таких условий нет у данного народа, то капитал легко меняет свою национальную опору и даже этническое лицо, принимая активное участие в формировании новой нации (государства), которая приносит ему больше прибыли, чем и обусловлен её выход на мировую арену. В этом проявляется субъективизм (искусственность) наций, на что обратил внимание ведущий специалист в этой области Андерсон Бенедикт, назвавший её «воображаемым сообществом».
Общественно-экономическую сущность конкретной нации, отодвигающей на задний план её этническую принадлежность, определяют в разных периодах развития государства разные виды (формы) олигархии. Олигархов в любом обществе и во все времена можно пересчитать по пальцам, подобно тому, как процент первых «Гомо сапиенсов» в общей массе человекообразных был ничтожным. На то они и олигархи, то есть избранное (не всегда на выборах, а тем более, честных), не многие. Их знают по фамилиям именам и отчествам, так как они всегда в центре внимания, независимо от их желания. Представительство цивилизованных в узком смысле этого слова людей (а под ними понимаются только те, кто придерживается общечеловеческой идеологии, господствующей в данный момент) в начале любой идеологической эпохи (формации) составляет подавляющее меньшинство. А вот возвыситься над обществом и вершить историю нации, а при совпадении их интересов с очередным циклом конкретной формации, и общечеловеческую, позволяют олигархам определённые моральные нормы и соответствующие им формы идеологии, востребованные для решения конкретных задач в данном конкретном периоде развития государства и на данном конкретном историческом цикле (стадии) формации.
Человечество в целом проходит тот же исторический путь, что до него уже прошли и проходят государства, что и проявляется в смене общественно-экономических формаций. И показателем этой смены являются разные формы государственного правления (власти), свойственные как разным периодам развития конкретного государства, так и разным эпохам цивилизации в целом. И создают их разные господствующие виды олигархии. На этапе образования государства (нации) – ведущая роль принадлежит появившейся ещё на племенном уровне аристократам (родовой олигархии) с её идеологией патриотизма, распространённой на государство («государство – это я», как сказал Людовик ХVI). Потому за этот период мы имеем историю не столько самих государств и составляющих его обществ, сколько правящих династий, первые представители которых стали со временем легендарными героями и богами. Легенды и сказания о них предавались устно из поколения в поколение. Кровная принадлежность к правящему клану и является в эту патриотическую эпоху критерием принадлежности к олигархии, представленной аристократами. С их врагами и идёт беспощадная борьба как внутри страны, так и за её пределами. А строй, представленный в этой формации резонно назвать семейно-родовым (клановым) аристократическим рабовладением или рабовладельческой формацией-1. Ей присуща деспотичная форма власти, характеризующаяся своевластный вождизм (произвол), которая стала отмирать вместе с формацией к началу II тысячелетия до н.э. А оставшиеся после неё «Царские списки» фараонов Египта (ХХV в. до н.э.) и «Шумерский царский список» (XXI в. до н. э.) оказались не востребованными с уходом этих династий в небытие.
А вот в появившихся после этого надписях на стелах, сооруженных в честь побед или достижений тех или иных правителей, находят отражение важные события в жизни государств Древнего Востока, где семейно-родовая монархия уступает место сословно-государственному тоталитаризму, с чётко выраженной вертикалью власти (централизацией). Эта форма власти характерна в цикле укрепления государства (этатизма) для должностной олигархии – тимократии, (под которой ещё Платон подразумевал власть гордых и честолюбивых воинов, а на современном языке – силовых структур, по-испански – хунта), служившей до этого у аристократов. Это перевоплощение позже (в цикле этатизма уже следующей античной формации) у древних греков получило название тирании. Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия трактует тиранию как форму государственной власти в древнегреческих полисах, установленную насильственным путем и основанную на единоличном правлении. Здесь она «возникла в 7-6 вв. до н. э. в процессе борьбы между родовой знатью и демосом. Реформы тиранов были направлены на улучшение положения демоса, развитие ремесла и торговли». Тирания характеризует государственно-сословную этатическую рабовладельческую формацию-2. По традиции тиранией сегодня называют некоторые единичные режимы, но общественно-экономической базы для них уже нет. Это уже история государств, независимо от правящей династии, принадлежность к которой теперь не является обязательным условием, чтобы стать олигархом. Основным условием является лишь встраиваемость в существующую государственную вертикаль. Что ждёт тех, кто не выстроится, включая и аристократов, умолчим. Классическими рецидивами этой формы власти являются диктатура Франко в Испании, «чёрных полковников» в Греции, Пиночета в Чили.
Земные порядки тирании были спроецированы на небо, где появился верховный бог, возвышающийся над остальными. У семитов – это Ваал (а египтяне Нового царства попытались в ХІV в. до н.э. даже ввести монотеизм в лице Атона). Ведёт себя Ваал соответственно земной власти, за что уже в античной истории, начавшейся в первой половине 1-го тысячелетия до н.э., был переведен в разряд демонов ариями, перенявшими у семитов пальму первенства. Они ввели известные всему миру языческие пантеоны, включая в него и богов покорённых народов, что полностью соответствовало имперской идеологии, которую арии реализовали в невиданных до тех пор масштабах. Этому способствовало появление в государствах этой формации передаваемой по наследству, что сняло проблему борьбы за власть, абсолютной (авторитарной) монархии, ставшей теперь частью государственной структуры. А масштаб завоеваний этими государствами был обеспечен нажившимися ещё при этатизме имущественными финансово-денежными воротилами – плутократами («денежными мешками»), которые и составили новую олигархию в цикле наивысшего могущества (роста, расцвета). Они претворяют в жизнь идеи империализма, а точнее имперской рабовладельческой формации -3, широко распространённая до середины I тысячелетия уже новой эры. Отголосками этой формы власти сегодня встречается как реликты прошлого не только в Катаре и Брунее, но и в теократическом варианте – в Саудовской Аравии и Ватикане.
С возвышением Византийской империи и образованием средневековых варварских государств Европы в мир приходит либерализм и методы открытой политической борьбы, которая ограничивает действие монархии законодательным собранием (парламентом). Первоначально это была дуалистическая монархия, где роль парламента ничтожна, а позже – конституционная. И сделали это партийные функционеры – партократы, появившиеся благодаря капиталам плутократов и выражавшие до этого их интересы. Основной движущей силой партократической олигархии стало рыцарство с его кодексом чести и гонимое ранее христианство с его общечеловеческими моральными ценностями. Войны римских пап с императорами «Священной Римской империи» закончилась первым разделением власти на духовную и светскую. Это дало толчок началу атеизма, первоначально в виде алхимии и различных сект. Ответной реакцией церкви стала охота на ведьм. Атеизм, в свою очередь, стимулировал дальнейшее разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную.
Торжество демократии в мировом масштабе началось с буржуазных революций. Хотя смена власти в отдельных странах до сих пор выливается в революции, но в последнее время, всё больше в опереточные «цветные». Только в том случае, если обанкротившаяся (пришедшая к своему логическому концу) элита пытается силой удержать ускользающую из её рук власть, проливается кровь. Революции, как известно, задумывают гении, осуществляют герои, а плодами их пользуются негодяи. Этими «негодяями», а заодно и господствующей формой мировой олигархии, являются вышедшие их недр партократии на этапе преобразований (надлома) бюрократия (власть чиновников). Лучшей формой для власти бюрократов служит республика с сильной президентской властью, обеспечивающей современные формы представительной демократии. В идеале – это демархия, форма народного волеизъявления, когда случайно выбранные граждане принимают политические решения от имени всего населения, что позволяет проводить аналогию с присяжными. Но на практике демократия выливается в демократуру – политический режим, в котором совмещаются черты демократии и диктатуры, что даёт возможность ненаказуемого игнорирования или нарушения интересов большинства или значительной части граждан.
Новая эпоха сохранила родимые пятна прошлых эпох, а именно стремление к власти (от аристократов), строгую иерархичность (от тимократов), финансовые интересы (от плутократов), борьбу с конкурентами при гарантиях определённых свобод и прав личности (от либералов). А вот существенным отличием буржуазной демократии от остальных эпох является признание роли конкурентной борьбы за власть в условиях выборов. Только в этом смысле надо понимать демократию как «власть народа» (в современных переводах также как «многовластие» или «власть многих»). При этом кардинально меняется тактика борьбы за власть. На место открытого кровавого противостояния приходят интриги, которые поэтому очень часто и приписывают масонам, появившимся в недрах Английской революции, в которой они приняли непосредственное участие, о чём писал Л. Замойский. В условиях отсутствия ещё только нарождающейся партийной системы в современном её понимании, масоны были организованы по примеру рыцарских орденов, что нашло отражение не только в будущих партиях. Но победу им обеспечило подчинение и влияние на оказавшихся над партиями бюрократов, служащих действующему закону, провозглашённому новым богом, куда эффективнее партийных функционеров на стадии демократии.
Но роль масонов в современной мировой истории сильно демонизирована и преувеличена, в чём немалая «заслуга» их ярых противников. Не масоны развязали Семилетнюю войну 1756-1763 гг., которую У. Черчилль назвал первой мировой, подходящей под это определение, как по масштабам военных действий, так и по значимости для мировой истории. Она знаменовала конец эпохи либерализма. Более того, эта война расколола масонов по национальному признаку. Именно после неё Франция вынуждена была уступить Англии свои американские колонии, которые вошли в состав США, образовавшиеся в результате войны за независимость 1775-1783 гг., в которой американские масоны, независимые благодаря Б. Франклину от Англии, сыграли важную роль, положив конец господству Лондона на американском континенте. Декларация независимости Соединённых штатов, объявленная на конгрессе колоний в Филадельфии в 1776 году, была составлена при участии масонов Томаса Джефферсона (впоследствии президент в США) и Бенджамина Франклина. Именно в США впервые в мире появляется в 1789 г. новая форма правления – институт президентства (первым президентом в мире стал Дж. Вашингтон, член одной из масонских лож с 4 мая 1752 года). Эта более мобильная форма власти, привнесённая из Франции, где так называлась должность руководителя парламента (одним из таких президентов парламента г. Бордо был упоминаемый выше Шарль Монтескье), сменила монархию, ставшую анахронизмом. Именно США создают самую мощную бюрократию, равной которой нет больше нигде в мире.
С этого времени бюрократическую (демократическую) систему и президентскую форму правления переняла сначала Западная Европа, а за ней и весь мир, включая и современную Россию. Именно поэтому большинство государств мира являются президентскими республиками. С принципами демократии вынуждены теперь считаться все государства, хотят они того или нет. И хотя «Декларация прав человека и гражданина», как и Конституция Франции 1791 г., была составлена под влиянием масонских идей, но в дальнейшей истории Франции, как и других государств, их роль уходит на второй план, пока совсем не сходит на нет. И в расшатывании монархий в других регионах Европы, главную роль уже играли разные карбонарии, республиканцы и революционеры, включая русских декабристов, которым стали тесны масонские ложи.
Ликвидацию монархического строя в мировом масштабе уже с начала ХХ в. (в ходе первой мировой войны) осуществила мощная армия их наследников, объединённых в различные партии, называвшие себя демократами (либерал-демократы, конституционные демократы, национал-демократы, христианские и прочие) и социалистами (социал-демократы, социалисты-революционеры, национал-социалисты и др.). Они уже не знали, кто такие масоны, а те, кто знали, смотрели на них мягко говоря свысока. Только с позиций утверждения принципов демократии (капитализма) можно объяснить итоги обеих мировых войн, не случайно проигранных теми странами, чьи режимы стали анахронизмами прошлого. Разваливаются не отвечающие требованиям эпохи колониальные и, возможно, опережающие своё время, социалистические системы (включая и сам Советский Союз), а ближневосточные страны переживают «арабскую весну».
Под давлением этих требований Европа (зона евро) жертвует частично даже национальными суверенитетами, создавая Евросоюз. При этом формой власти она выбирает Европарламент при одновременном сохранении президентских форм. Эта прообраз смешанной (президентско-парламентской) формы республики, характерной на этапе социальной защиты или стагнации (упадка), к которой страны этого союза продвинулись дальше других, для номенклатуры, которая также является разновидностью олигархии. Это власть снобов, избранных независимо от их социального происхождения и финансового достатка, которые на этом этапе начинают играть первую скрипку. В идеале – это миротократия (когда руководящие посты занимают наиболее способные люди, независимо от их происхождения), но на практике она может превращаться в клептократию (буквально «власть воров», политический режим, контролируемый мошенниками, использующими преимущества власти для увеличения личного богатства и политического влияния, с помощью расхищения государственных средств).
И только парламентская республика позволяет в полной мере соблюдать принцип народного представительства во власти, то есть комфортное существование самых низших слоев общества (охлоса) на этапе глобальных перемен или коллапса. Охлос (низы общества, толпа, чернь) является такой же неотъемлемой частью олигархии при определённых условиях, как и другие её формы. Понятно пренебрежительное отношение древнегреческой аристократической интеллигенции к охлосу – эксплуатируемым, хотя и свободным слоям общества (не путать с «демосом» – свободными гражданами, пользующимися услугами рабов). Но откуда такое отношение у современных философов и историков, которые сами зачастую принадлежат к этой категории граждан? Пренебрежительно относиться к охлосу не следует по нескольким причинам. Во-первых, это опасно, что не раз было доказано выразителями их интересов, в том числе и большевиками. Во-вторых, все слои и классы, как и представляющие их олигархи, не с неба упали, а вышли изначально из того же охлоса. Именно он выдвигает кадры, соответствующие по своим моральным качествам решению тех или иных задач, стоящих перед государством в конкретной фазе и конкретного цикла формации. А формируются эти качества путём востребованности в определённых фазах и циклах развития общества определённых моральных норм (чувств) и подавления других (совершенно разных на разных этапах его развития). Так и появляется олигархия, которая поэтому разная в разных фазах развития государства. История олигархии в целом, это в некоторой степени та же история охлоса, являющегося «альма-матер» всех олигархов. И, в-третьих, как показывает практика, никто из олигархов не застрахован от возвращения обратно в категорию охлоса (в русском языке эта аксиома нашла отражение в поговорке: «от сумы и от тюрьмы не зарекайся»). Именно охлос обеспечивает целостность исторического процесса любого из государств, а через них и человечества в целом.
Каждый вид олигархии, вставший у руля власти, пишет национальную и мировую историю со своих позиций. Ведь история используется в качестве идеологического оружия в борьбе конкретного вида олигархии как внутри страны (за власть), так и на международной арене для реализации своих политических амбиций. Сменой различных видов олигархии и вызвано постоянное переписывание истории конкретного государства каждые 78-80 лет. Ещё более глобальные изменения, а фактически рождение нового государства, мы имеем каждые 550 лет, что связано с процессами этногенеза. Это касается всех государств, в том числе и России. Современная Российская Федерация является преемницей Русского централизованного государства (России), образование которого имело место в середине ХV в. (эта дата, в общем-то, никем и не оспаривается, а только уточняется). Тогда-то и происходит формирование (начало этногенеза) как самостоятельных народов русских (великорусов или великороссов), украинцев (малороссов) и белорусов (русин-литвинов Великого княжества Литовского). Об этом свидетельствует появление русского, украинского и белорусского языков именно в ХV веке. А вот одним из политических предшественников Русского централизованного государства была созданная в конце IХ в. Киевская Русь. В экономическом плане Русь представляла собой торгово-военную организацию, аналогичную родонитам, но являющуюся их конкурентом в мировой торговле. А в этническом плане русы (русины) представляли собой в значительной степени славянизировавшихся (Википедия называет их восточными славянами) изначально галльских рутенов, упоминаемых Саксоном Грамматиком, и германских ругов (рогов), с которыми их и отождествляют средневековые летописцы.
Но с каких бы идеологических позиций не писалась история, следует помнить, что, однажды появившись, любая форма идеологии уже не может быть уничтожена. Она уступает место другой форме, но остаётся в исторической памяти цивилизации и используется в политике. На этом фоне общечеловеческая история теряет свою национальную сущность, что не умаляет роль конкретных народов и наций. Многообразие государств, находящихся на разных ступенях развития, а потому имеющих разную олигархию и форму власти, а соответственно, и разную идеологию, исключает создание общей (единственно истинной) для всего человечества идеологии. Вот почему любому обществу ради собственного благополучия и безопасности необходимо считаться с одинаково достойными уважения гордостью патриота, отвагой государственника, доблестью империалиста, беспристрастностью либерала, достоинством демократа, совестью социалиста и честью коммуниста (глобалиста).
Вадим Ануфриев, публицист
Перейти к авторской колонке
