Фундаментальное открытие основоположника ДНК-генеалогии А.А. Клёсова (статьи на Переформате, а также «Происхождение славян: очерки ДНК-генеалогии») грозит сменой парадигмы в исторической науке, а также индоевропейской лингвистике. Именно грозит, поскольку академическая наука к такой смене не очень готова и сильно сопротивляется. Если коротко, то существующая парадигма сводится к следующему. Европейская цивилизация является продуктом исторического синтеза наследия Римского мира, точнее Западной Римской империи, с самобытной свободолюбивой традицией кельтских и германских народов. Восточная же Европа была и, в сущности, остаётся провинцией этой цивилизации, то есть поприщем для западных и местных, «западнических», цивилизаторов. При этом цивилизационный результат в Восточной Европе и Северной Евразии определяется степенью удалённости от исторического Запада и, соответственно, степенью дикости местной исторической «почвы». Эта схема составляет скелет всей суммы знаний о генезисе и развитии европейской цивилизации, включая её восточные изводы, одним из коих является Россия.
Но вот ДНК-генеалогия представила фактические данные о том, что арийские племена, относящиеся к гаплогруппе R1a и с VI тысячелетия до н.э. населявшие Европу (наряду с популяциями гаплогрупп I1 и I2), в начале III тыс. до н.э. были сметены некими воинственными племенами, которые относились к гаплогруппе R1b. Поредевшие племена ариев мигрировали на Восточно-европейскую равнину, где в середине III тыс. до н.э. происходило восстановление и приумножение их популяции. Эпицентром арийского возрождения, а затем и экспансии, было пространство от Северного Причерноморья до Южного Урала. Отсюда во второй половине III тыс. до н.э. арии через Кавказ пришли в Малую Азию и дошли до Аравии, отсюда же шло арийское заселение Алтая, Средней Азии, а в середине II тыс. до н.э. – Индии и Ирана. В конце II – начале I тысячелетий до н.э. началось возвратное движение арийских племён с Русской равнины на Запад Европы. Это движение стало условием также и популяционного возрождения гаплогрупп I1 и I2. Поэтому современное население Европы представляет собой результат смешения родов или гаплогрупп R1a, I1, I2 и R1b, причём носители R1b доминируют на Западе Европы, а носители R1a доминируют на Востоке, особенно в России, Беларуси и Украине.
Данные ДНК-генеалогии переворачивают устоявшиеся взгляды на происхождение и расселение европейских народов и заставляют задуматься об общей картине генезиса европейской цивилизации. Согласно представленным данным, русские являются прямыми наследниками древнеарийских племён, расселившихся в первой половине III тыс. до н.э. на Восточно-европейской или Русской равнине. Следовательно, отечественная история своей продолжительностью превосходит историю сгинувших хеттов и продолжающуюся историю курдов, индоариев, иранцев и греков. А название Русской земли наше Отечество обрело, судя по всему, задолго до летописного призвания варягов.
В программных работах Л.П. Грот (статьи на Переформате, а также книги «Прерванная история руссов: Соединяем разделенные эпохи» и «Призвание варягов. Норманны, которых не было») произведена всесторонняя деконструкция установок «норманизма», продолжавших де факто доминировать в русской историографии. Во-первых, Л.П. Грот показала несообразность постулатов «норманизма» фактам истории, географии и демографии России и Швеции. Во-вторых, она фундировала старый тезис М.В. Ломоносова о происхождении варягов из славян южно-балтийского поморья – здесь аргументация автора корреспондируется с насыщенной фактографией германского слависта А. Пауля. В-третьих, Л.П. Грот раскрыла антологию самой «норманистской теории» – псевдоисторической конструкции, которая была выведена из идеологии «готицизма», притом не в теоретических, а в сугубо прикладных, геополитических целях. Важным науковедческим результатом является также обнаружение того факта, что именно последователи «готицизма-норманизма» утверждали историко-лингвистические постулаты об автохтонности и тотальности финно-угорского и «балто-язычного» населения в центральной и северной частях Русской равнины до прихода туда славян.
Ставя вопрос об истории Древней Руси до летописных времён, Л.П. Грот выдвинула тезис о «дославянском субстрате», предположив, что древнерусское население до середины I тыс. н.э. говорило не на славянском, а на ином арийском, условно говоря, «скифском» языке. Это предположение подтверждается наличием скифских и славянских названий днепровских порогов. Для краткости и ясности определим гипотезу Л.П. Грот так: «русское первично, а славянское вторично». На мой взгляд, указанная гипотеза принципиально важна для исследования и понимания отечественной истории. Однако сама Л.П. Грот, видимо, под воздействием авторитета А.А. Клёсова, несколько отошла от заявленной позиции и в последних текстах стала использовать определение «славяно-руссы» в контексте древней истории.
Дело в том, что А.А. Клёсов настаивает на определении «славяне» или «праславяне» для всех поколений той ветви гаплогруппы R1a, которая после ряда азиатских исходов арийских племён осталась на Восточно-европейской равнине и в степной полосе от Южной Сибири до Северного Причерноморья (субклад R1a-Z280 со всеми нижеследующими субкладами). (В то же время под категорию «праславяне» с точки зрения ДНК-генеалогии подпадает ещё ряд субкладов гаплогруппы R1a, а также и некоторых неарийских гаплогрупп, – с этими субкладами связано происхождение как славян, так и соседних европейских народов. В указанном контексте возможна не только идентификация общих предков у славян и, например, кельтов, но и утверждения следующего типа: предками кельтов были «праславяне».) При этом автор «Происхождения славян» ссылается на замечание летописца XII века о том, что язык русский и славянский один есть, и, кроме того, утверждает, что язык вообще не самое главное при определении понятия «славяне».
Что ж, генеалогию язык, действительно, не определяет. Но ведь и генеалогия людских популяций не предопределяет динамику человеческих культур. С точки зрения ДНК-генеалогии «славянство» есть уходящая в неопределённое прошлое генеалогическая связь существующих славян по мужским предковым линиям с совокупностью определённых родов, в числе которых есть и такие, которые изначально были неродственны друг другу, и есть такие, которые родственны не только славянским народам. Однако за рамками профессионального дискурса ДНК-генеалогии «славяне» и «славянство» воспринимаются и понимаются как конкретно-исторический этнокультурный феномен. Впрочем, вопрос об определениях лучше рассмотреть апостериори, в итоге исследования. А сейчас обратимся к постановке проблемы.
Фундаментальным открытием (одним из открытий) А.А. Клёсова является генеалогия восточных славян. Но генеалогия отнюдь не тождественна истории. ДНК-генеалогия отслеживает динамику человеческих популяций, то есть отпочкования, миграции и смешения родов, а история – это уже динамика человеческих культур.
Так, родство по мужской предковой линии русских, киргизов и таджиков достойно внимания, подтверждает не случайный характер границ Российской империи и Советского союза, но ещё мало что говорит об истории и культуре указанных народов. Представим, что некие исследователи знают только ДНК-гаплотипы русских (восточные славяне), киргизов (среднеазиатские тюрки) и таджиков (персо-язычные среднеазиаты) – умозаключения исследователей в таком случае могли бы быть очень интересными, но весьма далёкими от исторической действительности.
Предложенный мысленный эксперимент важен для осознания границ познавательного потенциала анализа ДНК-гаплотипов (как и любого другого научного метода) и ни в коей мере не является карикатурой на ДНК-генеалогию. Её основатели – люди глубокого ума и широкой культуры. Слава Богу, Академия ДНК-генеалогии не является новой сектой – это объединение учёных, открытое для поиска, непредвзятого обсуждения выдвигаемых гипотез, и, что особенно важно, для целенаправленной кооперации специалистов разных отраслей знания.
Ещё раз подчеркну: доказанное ДНК-генеалогией родство по мужской предковой линии русских с древними ариями, заселившими Русскую равнину в III тыс. до н.э., в том числе с известными по исторической литературе скифами и сарматами, является отныне антропологическим фактом. Этот фундаментальный факт требует фундаментального пересмотра всей суммы исторического знания, ибо ставит вопрос о пяти-тысячелетней истории Древней Руси. Однако ответа на этот вопрос указанный антропологический факт сам по себе ещё не даёт. Культурная преемственность населения Древней Руси, если таковая имела место, должна была оставить следы не только в нашем ДНК-гаплотипе, но и в нашей культуре. Распознать эти следы – задача исторического исследования. А тут всё неясно.
О скифах мы знаем пока лишь то, что знаем. И на фоне этого знания слова А. Блока: «да, скифы мы», – выглядят запальчивой поэтической вольностью. Появление славянства на Дунае и Висле в середине I тыс. н.э. (первые письменные упоминания о славянах относятся к VI веку) и последующее распространение славянства на Русскую равнину зафиксированы во всех известных источниках, в том числе в русских летописях. Об истории русских в центре и на севере Русской равнины в долетописные времена не известно практически ничего, попытки же Л.П. Грот приобщить к делу фольклор из «Голубиной книги» и «Хронографический рассказ о Словене и Русе и городе Словенске» (Приложение к Холмогорской летописи XVI в.) вязнут в скепсисе профессионального сообщества относительно возраста и достоверности этих источников. Но ещё хуже скепсиса – непросветлённая энергия сонма энтузиастов, тиражирующих всякое шарлатанство, а то и мракобесие.
Чтобы продвинуться вперёд, нам необходимо ответить на три фундаментальных вопроса. Вот первый вопрос: на каком языке говорило население Русской равнины до перехода на славянский в середине I тыс. н.э., и насколько понятен нам этот язык?
Данные ДНК-генеалогии свидетельствуют о том, что популяция гаплогруппы R1a заселила Русскую равнину гораздо раньше, чем пришедшие с Урала так называемые «финно-язычные» племена (в кавычках, ибо называть их языки финскими, значит отбрасывать исторический подход или, проще говоря, перевирать историю). Указанный антропологический факт подводит твёрдое основание под гипотезу академика А.И. Соболевского, который первым предположил, что в древности население всей Русской равнины – не только степей, но и лесов – говорило на «скифском» языке (См. Соболевский А.И. Названия рек и озёр русского севера. Л., 1927). Принято считать, что скифы говорили на иранском наречии. Но вот незадача: иранский скифский язык до сих пор не реконструирован. Работ по скифской иранистике немало, но удовлетворительных результатов – словаря, списка объяснённых топонимов, этнонимов, имён богов и вождей – до сих пор нет. Следовательно, иранская гипотеза работает плохо, и нужен более убедительный ответ.
Второй вопрос: содержалось ли в языке древнего населения Русской равнины понятие «Русь», с чем оно было связано и что обозначало? В подходе к этому вопросу я несколько расхожусь с уважаемой Л.П. Грот, когда она предлагает заняться не этимологизациями этнонима, а поисками самого народа. Думаю, что в этом случае, как, впрочем, и во многих других, вначале было слово. То есть понятие «Русь», как мне представляется, существовало задолго до появления русского народа.
Третий вопрос: можно ли найти свидетельства об истории Древней Руси долетописных времён в общепризнанных письменных источниках, а также в топонимике и фольклоре? Уверен, что такие свидетельства могут быть найдены, если понять язык тех, кого мы называем скифами.
Знакомство с открытием А.А. Клёсова заставило меня вернуться к итоговому сборнику работ О.Н.Трубачёва «INDOARICA в Северном Причерноморье» (М.: Наука, 1999). Вернуться для того, чтобы, опираясь на ряд конкретных выводов и этимологий, а главное – исходя из объективной логики работ академика Трубачёва, попробовать найти недостающий второй ключ.
О.Н. Трубачёв работал во времена строгой дискурсивной дисциплины. Поэтому, усомнившись в ираноязычии скифов, он был весьма осторожен. Открыв индоарийский языковой субстрат в античной Синдике на Керченском проливе и в Днепровско-Бугском понизовье, разъяснив целый ряд топонимов Причерноморья (Артек, Березань, Балаклава, Симеиз, Тендровская коса и др.), а также имя едва ли не самого известного скифа – мудреца Анахарсиса, академик полагал, что обнаруживает «нескифское в скифском». Объяснял он это тем, что предки скифов говорили на индоарийском языке, а потом именно в Северном Причерноморье произошло разделение племён и языков на индоариев и иранцев, пути миграции которых разошлись. Свидетельством «великого арийского раскола» Трубачёв считал упомянутое Диодором Сицилийским предание о скифских царевичах Пале и Напе, связанное в свою очередь с легендой об измене царских жён с рабами во время 28-летенего похода скифов в Малую Азию и столкновении вернувшихся «палеев» с новоявленными «напеями». Вывод автора: «палеи» – это старые индоязычные скифы, а «напеи» – это ираноязычные «младоарии».
Могло ли разделение индоариев с иранцами произойти ещё в Северном Причерноморье? Это не вполне соответствует сегодняшним представлениям об арийских исходах в Индию и Иран, однако, Трубачёв предполагал некую раннюю стадию такого разделения. Предположим. Тогда сведения о конфликте палеев и напеев относились бы к событиям тысячелетней, а то и полутора тысячелетней давности (не по отношению к нам, а по отношению к середине I тыс. до н.э., когда эти сведения были зафиксированы в античной литературе). Неужели за всё это время, где-то поближе к середине I тыс. до н.э., в Скифии не было похожего политического конфликта? Полагаю, что был. Далее, если скифы-палеи и их жёны говорили на индоарийском, а в рабах, вступивших в связь с царскими жёнами, Трубачёв усматривал синдов, то почему родившиеся от них «напеи» вдруг заговорили по-ирански? Логичнее предположить, что иранский язык складывался не так быстро и гораздо позже, скорее всего, уже в Иране.
Похоже, что автор был увлечён возможностью красиво примирить открытую им «индоарику» с доминирующей по сей день установкой о скифском «иранстве». Ведь если ничего не придумывать и не превращать политический конфликт в языковой раздел, придётся признать, что индоарийский язык был и оставался общим – и для отлучавшихся царей, и для неверных цариц, и для приблудных царевичей. Предлагаю отсечь излишние сущности. Если, проверяя гипотезу Трубачёва об индоарийском языке в Скифии, мы сможем понять имена скифских богов и царей, то язык скифов следует признать индоарийским.
Давайте, рассуждать. Академик Трубачёв нашёл и реконструировал реликты языка, похожего на древнеиндийский, в Северном Причерноморье, куда, как мы теперь знаем, в первой половине III тыс. до н.э. пришли арии (гаплогруппа R1a). Обнаружение здесь гидронима Синду (Дон), этнонима синды и названия земли Синдика делает вполне оправданным определение «INDOARICA» по отношению к этому далёкому от Индии пространству на временном отрезке в два с половиной тысячелетия до нашей эры. Дело в том, что называя великую реку в Южной Азии Индом (то есть, собственно, Рекой), а страну – Индией (то есть страной Реки), арии не придумали ничего нового. Так они делали не раз – на пространстве от Чёрного моря до Тихого океана и от Северного Ледовитого океана до Аравии можно найти целый ряд «Индий». Таманская Синдика – лишь один из примеров в этом ряду.
Из работ Трубачёва следует, что в Северном Причерноморье не только таманские синды, но все приазовские меоты, крымские тавры и, как минимум, часть тех племён, которых греки назвали обобщённым именем «скифы», говорили на индоарийских наречиях. Мы знаем, что язык, на котором говорили арии, пришедшие в Индию в середине II тыс. до н.э., запечатлён в санскрите. Следовательно, «вооружившись» санскритом, мы можем попробовать понять язык скифов, а, возможно, и других древних арийских народов. Конечно, нет оснований полагать, что все эти народы говорили на санскрите. Однако если скифский язык окажется индоарийским, он может быть похожим на санскрит. Да и все арийские наречия в древности, вполне вероятно, были гораздо ближе друг к другу, чем сегодня. Так что попробуем пойти по этому следу.
Первыми ариями, запечатлёнными в исторических источниках, в том числе в Библии, были хетты, которые появились в Малой Азии на рубеже III и II тыс. до н.э. и со временем создали там мощную империю. Существует целая литература по хеттской истории, но что означает само слово «хетты» до сих пор неизвестно. Выскажу предположение, что имя этого народа связано с санскритским словом bhettar – дровосек; разрушитель; победитель. Если так, то имя, что и говорить, грозное.
Но, может быть, это лишь случайное сближение? Что ж, попробуем прочитать названия наследовавших хеттской державе анатолийских государств. Вот, например, Кария – страна на юго-западном побережье Малой Азии напротив островов Самос и Родос, получившая известность в античную эпоху благодаря городам Галикарнасу и Милету. Что означает название этой страны? Вероятно, то же, что санскритское слово karya: быть удобным или пригодным, например, karya-siddhi на санскрите означает «благополучный исход».
К югу от Карии располагалась не менее известная страна Ликия – именно здесь возник один из первых в человеческой истории алфавитов. Между тем в санскрите есть слово likhita, которое означает не что иное, как письмо, писание. А к северу от Карии располагалась страна Лидия, которая занимала самое выгодное, поистине стратегическое, местоположение – у проливов, соединяющих Чёрное и Средиземное моря. Так вот, в санскрите слово li означает держаться, прикасаться, а слово deya – дар, награда. Так что Лидия – очень красноречивое название.
Столько попаданий в цель не могут быть случайностью. Последние сомнения отпадут, если к сказанному прибавить, что Кария и Ликия граничили по реке, которая сегодня называется Даламан, а в древности называлась Инд (Indos). Итак, мы имеем дело не со случайными сближениями, а с комплексом фактов, доказывающих, что язык анатолийских ариев был близок к санскриту. Или, правильнее сказать, язык арийских племён, завоевавших в середине II тыс. до н.э. Южную Азию и основавших там очередную Индию, был всё ещё близок к древнему языку хеттов и к современным санскриту анатолийским языкам.
Не удержусь и откликнусь на провокационное предположение А.А. Клёсова об отношении Авраама к гаплогруппе R1a (Указ. соч. С. 10-11). Могу предложить серьёзный аргумент в поддержку этой гипотезы. Ведь что может быть серьёзнее, чем имя бога? В случае с евреями речь идёт о единобожии – вере в еврейского бога Яхве. А в санскрите есть слово yahva – вечно юный. Индийские арии были язычники и относили это определение не к одному, а к разным богам своего пантеона.
Но вернёмся к хеттам. Похоже, что всему арийскому миру, вступившему в фазу экспансии, имя хеттов было понятно и говорило о многом. Оно говорило о том, что бывшие дровосеки, пересев на боевые колесницы, стали народом победителем. Такое имя внушало и страх, и зависть, и уважение – не удивительно, что оно обрело тысячелетнюю популярность. Но шло время, и народ, некогда увенчанный славой, был забыт. Историки заново открыли хеттов уже в XX веке, после находки архива их царей и дешифровки клинописи Бедржихом Грозным. А теперь, определив этимологию самого этнонима, мы можем в должной мере осознать тот исторический резонанс, который вызвало завоевание хеттами Малой Азии в III-II тыс. до н.э.
Обратимся к условной карте расселения древних народов, которая составлена по сообщениям Геродота историками Нового времени. После прочтения имени «хетты», мы можем серьёзно продвинуться и в чтении этнографической карты античного мира. Итак, середина I тыс. до н.э. – хеттов давно уже нет. Однако на востоке, за Каспийским морем, кочуют грозные массагеты. В полночной стороне, за Меотидой, обитают тисагеты. А западное побережье Понта держат геты – сильнейшее фракийское племя. Таким образом, весь ареал арийского мира осенён славным древним именем.
Поскольку мы выяснили, что древние арийские наречия были близки друг к другу и похожи на санскрит, нам не составит труда сделать необходимые уточнения. На санскрите masaca означает лошадь. Массагеты – это кочевники, то есть кочевые, конные геты/хетты. Санскритское слово tusara имеет следующие значения: мороз, снег, иней. Тисагеты, таким образом, это северные геты или, проще говоря, северяне. А вот имя геты обходится без каких-либо дополнительных определений, то есть главное фракийское племя считало и называло себя прямыми наследниками хеттов. Сделав эти уточнения, и вновь обозрев карту древнеарийского мира, можно понять масштаб замысла и истинный смысл названия труда историка готов Иордана (VI в.) – «Гетика».
К Иордановой «Гетике» мы ещё обратимся, а сейчас приглядимся к «гетской дуге» на Геродотовой карте мира. Как видим, эта дуга совпадает с тем географическим коридором, по которому, согласно А.А. Клёсову, шла миграция арийских племён. Благодаря данным ДНК-генеалогии мы теперь лучше представляем их исторический маршрут: концентрация в Северном Причерноморье, далее – на Урал и Арал, на богатый и пустынный восточноевропейский Север, потом на богатый густозаселённый азиатский Юг, а потом и обратно с Русской равнины на Запад.
Примерно на три тысячи лет, с середины III тыс. до н.э. и до середины I тыс. н.э., пространство от Днестра до Алтая, а с рубежа II-I тыс. до н.э. – от Алтая до Адриатики, стало ядерной зоной арийского мира. Широтной географической осью этого пространства был степной пояс, всегда служивший магистральным транспортным коридором. Поэтому степной «арийский простор» превратился в северный трансконтинентальный торговый путь. Северный – по отношению к цивилизационным центрам в Египте, Ближнем Востоке и Месопотамии, Китае, а затем также в Индии и Иране. На Русской равнине степной торгово-транспортный коридор пересекался с речными путями из Перми и Прибалтики в Каспийское и Чёрное моря. Тот, кто доминировал на северном «арийском просторе», получал доступ к лучшим чернозёмам, безбрежным степным пастбищам, несметным рудным, лесным, пушным и рыбным богатствам. Разросшиеся арийские племена, последовательно освоившие металлургию бронзы и железа, боевые колесницы и верховую езду, превратились в могущественную силу. В периоды перенаселения и климатических катаклизмов с арийского Севера исходили сокрушительные нашествия, менявшие ход истории всего Древнего мира.
Самое известное из таких нашествий – исход ариев из Средней Азии в Индию и Иран в середине II тыс. до н.э. Логично предположить, что климатическая катастрофа подтолкнула миграцию арийских племён не только в Южную Азию, но и на Запад. След такой миграции можно усмотреть в распространении срубной археологической культуры из Заволжья по Русской равнине во второй половине II тыс. до н.э. Отечественная археология фиксирует демографический взрыв в лесостепи и степи Русской равнины в XVI-XIII вв. до н.э., что привело к сильному перенаселению и последующему демографическому сжатию. Указанный демографический кризис на Русской равнине и хронологически, и географически сопрягается с Троянской войной, развернувшейся у проливов, и нашествием «народов моря», которое прокатилось с севера на юг по восточному Средиземноморью.
В этой связи следует обратить внимание на устойчивую традицию, связывающую проливы с северными ариями, что проявляется в названиях Геллеспонт, Дарданеллы, Херсонес Фракийский, Галлиполи, а также в парности Боспора Фракийского и Боспора Киммерийского.
Пролив Дарданеллы получил своё название по имени племени дарданов и города Дардании. Этноним «дарданы» имеет индоарийскую этимологию: он происходит от слова dardhya – стойкость, неколебимость, либо от сложного слова dur-danta – необузданный, неукрощённый. Те же дараданы, либо ещё одно арийское племя с таким же названием, пришли не позже середины I тыс. до н.э. на северо-запад Балканского полуострова. Там эти балканские дарданы, приняли участие в становлении иллирийского племенного сообщества. Заметим, что обобщённое название «иллирийцы» и географическое определение «Иллирия» имеют, судя по всему, доарийское происхождение. Полагаю, что указанные определения восходят к древнетюркскому слову el, которое означает племенной союз, народ, государство.
А та Дардания, что на малоазийском берегу, вошла в историю Трои. Судя по описаниям Гомера и данным археологии, во времена троянской войны культура Трои была довольно близка к ахейской, хотя троянцы не были греками. Оба названия славного города «Троя» – «Илион» («Илиос» у Гомера) тоже не греческие. Что же они означают? Л.C. Клейн в своей работе «Анатомия Илиады» обращает внимание на то, что применяемые Гомером эпитеты рисуют «обдуваемый ветрами» Илиос городом-крепостью на холме, а «широкоуличную» Трою – просторным городским центром на тучной равнине (См.: Клейн Л.С. Анатомия «Илиады». СПб., 1998. Глава I. Илион и Троя). Не следует ли отсюда, что Илион и Троя – это разные города, которые соединены воедино лишь в воображении авторов и слушателей эпоса? К тому же Гомер изредка называет город ещё и третьим именем – Пергамом, что, по мнению Р. Карпинтера, является результатом включения в «Илиаду» сказания о другом походе ахейцев – на известный город Пергам, расположенный южнее Троады. Л.С. Клейн идёт ещё дальше, усматривая в «Илиаде» контаминацию сказаний о походах ахейцев против трёх разных городов в Малой Азии.
Вслед за А. Гетце, П. Кречмером, Э. Форрером и другими специалистами, Л.С. Клейн отождествляет Илиос и Трою с «Вилусой» и «Таруисой» – это названия 2-х из 22-х усмиренных хеттами стран, список которых приводится в «Хронике Тудхалии IV» (вторая треть XIII в. до н.э.). В пользу отождествления Илиоса с Вилусой в литературе приведены серьёзные аргументы, чего не скажешь об отождествлении Трои с Таруисой. Итак, Вилуса по целому ряду признаков совпадает с Илиосом, что же касается Таруисы, то в хеттской хронике сказано, что она расположена где-то по соседству с Вилусой. Таким образом, отождествление Трои с Таруисой (на мой взгляд, сомнительное) заведомо предполагает, что Илион и Троя – совершенно разные города. Но так ли это?
Троянский вопрос предоставляет хорошую возможность для проверки гипотезы об индоарийском языке тех племён, которые в течение трёх тысячелетий приходили в Малую Азию с грозного Севера. Попробуем прочитать приведённые выше названия. Начнём с хеттских топонимов Вилуса и Таруиса, а затем рассмотрим знаменитые гомеровские названия: Троя, Пергам, гора Ида.
Хеттское название «Вилуса» имеет индоарийскую этимологию, о которой можно судить по таким санскритским словам, как vilas – блестеть, сиять, и vilasa, что в зависимости от контекста может означать «появление» либо прилагаемое «желаемый». Таким образом, Вилуса-Илиос – это град сияющий и желаемый. «Таруиса» этимологизируется ещё более определённо: tarusi – победа; tarusas – победоносная. В XIII в. до н.э. город-государство с таким славным названием располагался где-то по соседству с Вилусой-Илиосом-Илионом. Вполне уместны и заслуживают дальнейшего изучения вопросы о тождестве «Таруисы» с племенем «турша», упомянутым в египетских надписях среди «народов моря», и тождестве обоих этих имён с этрусками. Но почему победоносная Таруиса, как и победоносная турша, должна быть отождествлена с Троей? Есть мнение, что Илион и Троя – разные города, но ведь и в этом случае для отождествления Трои именно с Таруисой должны быть основания. До сих пор единственным основанием было созвучие. Теперь, когда мы прочитали имя «Таруиса-Победоносная» уместно спросить: разве имя «Троя» означает то же самое?
Прислушаемся к языку троянцев. Что говорят нам имена царя Приама и царевича Париса? Имя Приама можно прочитать через санскритские слова priya – любимый; любящий и preyams – возлюбленный; супруг. То есть Приам – муж любящий и любимый. Что в точности соответствует гомеровскому образу Приама. Имя Париса можно прочитать через санскритские слова paricar – бродить; ходить за; ухаживать и parici – наследовать; находить; узнавать. И в этом случае имя точно и удивительно глубоко характеризует героя и его судьбу.
Как уже отмечалось, Гомер иногда называл Илиос-Трою ещё и Пергамом. Что бы это значило? Ответить на этот вопрос можно лишь, раскрыв связь имени «Пергам» с санскритским словом purvagni, что означает первоначальный огонь (о священном огне в доме). Поэтому в именовании Трои Пергамом следует видеть не компиляцию, а прекрасный и глубокий образ города как очага троянского народа. Но что же означает само имя «Троя»? Гомеровское название города Троя, как и послегомеровское название полуострова Троада явно указывают не некую тройственность. Индоарийское слово traya имеет следующие значения: тройной; троякий; тройка; триада. Так что же это за тройня?
После окончания троянской войны пепелище города оказалось во владении фригийцев. Этноним «фригийцы» имеет индоарийскую этимологию: tri-guna на санскрите означает сочетание трёх начал или прилагательное «тройной». То есть, по сути дела, фригийцев можно назвать и троянцами. Возможно, фригийцы – это уже новые троянцы. Однако по Аполлодору (III, 12.3), в самом начале на месте города стояло святилище фригийской богине Ате. Согласно мифам троянцы произошли от брака Дардана, приплывшего в Троаду с острова Самофракия, и дочери местного царя Тевкра, который был сыном бога троянской реки Скамандра и нимфы Идеи. Дардания на берегу пролива, река Скамандр и гора Ида – три главных топонима Троады. Дардан, Идея и Скамандр – три эпонима, с которых начинается легендарная генеалогия троянцев. Следовательно, Троя и есть не что иное, как Тройственный союз родов, триада.
Заметим, что все три топонима-эпонима имеют индоарийскую этимологию. О Дардане сказано выше. Смысл названия Скамандр можно понять через санскритские слова ckambha – опора, поддержка и ananda – радость, наслаждение. Имя нимфы Идея и название горы Ида особенно интересны. В санскрите ude означает подниматься, восходить, а udaya – название мифической горы, из-за которой восходят солнце и луна.
Ну а как же быть с «обдуваемым ветрами» Илиосом и «широкоуличной» Троей? Ответить на этот вопрос нам поможет ещё одно санскритское слово: tarya – плата за перевоз. Слово замечательно точно подходит к рассматриваемому случаю. Во-первых, нельзя не заметить сходства tarya и traya. Во-вторых, в кратком слове tarya выражается вся политэкономия города Трои и, соответственно, троянской войны. От этого индоарийского корня происходят слова «тариф» и, что сейчас особенно важно, «торг». Ведь во всяком значительном городе всегда была не только цитадель на холме, но и торг под холмом или, по-русски говоря, на подоле. Поэтому и Трою можно рассматривать как единство алтарного храма (Пергам), града-крепости (Илиос) и городского торжища (Тарья).
Троянская война была не то причиной, не то следствием нашествия «народов моря» – смотря с какой точки это нашествие наблюдать. Как бы то ни было, после троянской войны из Малой Азии по восточному Средиземноморью рассеялись воинственные орды неясного происхождения. Попробуем прочитать названия «народов моря» и уточнить геополитическую картину.
Первыми в этом ряду следует назвать фригийцев, за которыми осталось поле сражения. Дело, конечно, не в том, кому досталось пепелище Илиона, а в том, кто утвердился на проливах. Контроль над проливами установили фригийцы, прямо и непосредственно связанные с северными ариями, из-за чего их нередко отождествляют с фракийцами. Фригия стала великой державой, заняв место Хеттского царства и конкурируя с Ассирией. Этноним «фригийцы», как было показано выше, имеет индоарийскую этимологию.
Осталось отметить, что фригийцев обычно отождествляют с египетским MŠWŠ, ассирийским Мушки, греческим Μόσχοι и библейским Мешех. Указанные названия можно прочитать с помощью санскритских слов mus – грабящий; уничтожающий – и musivan – вор, грабитель. Фригийцы были врагами хеттов, ахейцев, ассирийцев, евреев и египтян и поэтому вполне могли называться грабителями. В то же время определение (вероятно, хеттское) «воры-грабители», скорее, характеризует некую орду, прокатившуюся от проливов до Египта, и вряд ли следует воспринимать его как устойчивый экзоэтноним.
Одним из самых известных народов моря были филистимляне, вошедшие в Библию под именем Плиштим и отмеченные в египетских источниках как PLST. Название этого народа, образовавшего в Ханаане коалицию из пяти городов, можно прочитать через санскритские слова pula – пучок и sthaman – стоянка; сила, мощь. Индоарийская этимология показывает, что речь идёт о самоназвании народа. В то же время представленная этимология показывает необоснованность попыток отождествления филистимлян с пеласгами.
Выше уже упоминался такой народ «с моря» как туруша или турша (TWRYŠ, TWRWS). В XIII до н.э. они ходили в поход на Египет вместе с ахейцами, и ликийцами. А в XII в. туруша в нападении «народов моря» на Египет, похоже, уже не участвовали. По одной из версий, туруша соотносится со страной, которую хетты называли Таруйса, а та в свою очередь с Троей. Представленный выше материал и этимология (tarusi – победа; tarusas – победоносная) подтверждают указанную версию ровно наполовину: в части тождества имён туруша и Таруйса – да, а в части тождества их с Троей – нет.
В связи с этим особый интерес представляет гипотеза о тождестве народа туруша с этрусками. Эта гипотеза опирается на устойчивую традицию, которая восходит ещё к Геродоту, сообщавшему о том, что этруски являются выходцами из Лидии. Древнее самоназвание этрусков — турсы (надпись из Капуи: turzai), откуда лат. Tu(r)s-ci (Объяснение и литературу см.: Клейн Л.С. Указ. соч. С. 52). Если указанная гипотеза верна, а выглядит она убедительно, то мы прочитали, наконец, имя этрусков. Это имя является серьёзным дополнительным аргументом в пользу того, чтобы считать царский род Этрурии малоазийским по происхождению и индоарийским по языку. Переселение этого рода из Малой Азии в Италию полностью укладывается в исторический контекст арийской экспансии на рубеже II и I тыс. до н.э.
А вот отождествлять туруша с греческим Τυρσηνοί, то есть тирсенами, на том основании, что впоследствии так называли этрусков, на мой взгляд, не стоит. Тирсенами или тирренами на разных своих диалектах греки называли некий соседний народ. Длительность и частота упоминаний тирренов, а также отсутствие в таких упоминаниях устойчивой локализации, позволяют предположить, что речь идёт не об одном, но о разных народах. Это предположение подкрепляется прочтением названия «тирсены» через следующие санскритские слова: tira – берег, край; tira-ja – растущий на берегу; tiras – в стороне. То есть тирсены-тиррены – это вообще прибрежные жители, притом не греки.
Мы установили, что название «тиррены» – индоарийское, но были ли ариями сами тиррены-тирсены? В более поздние времена может быть, а изначально – точно нет. Во-первых, это название больше похоже не на самоназвание, а на определение других, чужих, – не случайно в санскрите выстраивается следующий смысловой ряд: tiro-janapada – иноземец; tiro-janam – в стороне от людей; tiro-dhana – устранение, вытеснение. Во-вторых, во множестве случаев определение «тиррены» в античных греческих источниках выступает синонимом определения «пеласги». А про пеласгов мы точно знаем, что это предшественники греков. По логике вещей предшественники греков – это доарийское население Балканского побережья и Кикладских островов. И в отличие от рассмотренных выше этнонимов название пеласги не имеет индоарийской этимологии.
Похоже, что изначально экзоэтноним «тирсены-тиррены» был ещё догреческим, общеарийским определением неарийских прибрежных народов северного Средиземноморья, в первую очередь, пеласгов. Это определение вошло в древнегреческую литературу и, благодаря тому, получило широкое распространение и долгую жизнь. Состав народов на берегах северного Средиземноморья со временем менялся, а название «тирсены-тиррены» стало просто литературным штампом. В частности, так греческие авторы величали и этрусков.
Этруски-туруша не были единственным народом, переселившимся из Малой Азии в Италию ещё до всплеска греческой колонизации в VIII в. до н.э. Согласно латинской традиции, начало истории Рима связано с переселением в Лаций героя троянской войны Энея. Все античные авторы согласны в том, что Эней был властителем дарданов, некоторые же утверждали, что и умер этот герой во Фракии (Дионисий Галикарнасский. Римские древности, I, 49, 1). Речь, следовательно, идёт о переселении именно ариев-северян. В таком случае имя Эней (греч. Αἰνείας, лат. Aenēās) должно быть индоарийским. Так и есть. Санскритское слово ayana означает ход, бег, путь, а также идущий, приходящий. Эней – идущий и приходящий! Точнее быть не может.
Примечательно, что Эней сначала посетил Эпир – это там, где дарданы положили начало иллирийскому сообществу, а затем Сицилию, где как раз в рассматриваемую эпоху поселились сикулы. Этноним сикулы (лат. Siculi, греч. Σικελοί) имеет индоарийскую этимологию, которая может быть раскрыта через санскритские слова si – связывать, соединять и kula – род, семья. Таким образом, в восточной части Сицилии расположилось объединение нескольких арийских родов. А Эней достиг Лация (на санскрите laksya – цена, награда, цель), где его потомки стали называться латинянами (санскритское слово lata означает поросль, усики, вьющееся растение).
Арийская колонизация в Италии шла не только морем, но и со стороны материка – с северо-востока. В XII в. до н.э. на северное побережье Адриатики вышла группа племён под собирательным именем венеты. По свидетельству Тита Ливия и Плиния Старшего они переселились сюда из Малой Азии, где также носили имя «венеты» (греч. ’Ενετοί, лат. Veneti) (Тит Ливий. История от основания города 1.1; 5.34; Плиний Старший. Естественная история III. 130). В устье самой большой реки в Италии венеты основали город Венецию. Реке, на которой они утвердились, венеты дали своё название. На современном итальянском река называется Po (По), а на латыни называлась Padus. Итальянцы (и не только они) не догадываются, что название их реки является индоарийским. Между тем, это именно так. Санскритское слово payas означает живительную влагу: питьё, молоко, дождь, сок, семя, воду. Pa на санскрите означает пить, payoda – дающий молоко, воду, а pada-pa – дерево или буквально: пьющее корнями.
Утвердившись в устье реки По, адриатические венеты замкнули на себя несколько важнейших торговых путей: скифо-фракийский – с востока, аж от самого Китая; лигурский – с запада, по реке По; «янтарный» – с севера, от берегов Балтики. Так называемый янтарный трансъевропейский торговый путь стал собственно вендским. Но об этом позже.
Северная венето-арийская колонизация по сравнению с колониальными экспедициями «народов моря» была, похоже, более многочисленной и в демографическом смысле интенсивной. По данным ДНК-генеалогии, доля потомков ариев в целом по Италии совсем не велика – менее 5% – а вот в Венеции она достигает почти 20%. Ещё один регион Италии с повышенной долей потомков рода R1a находится, наоборот, на юге. Это Калабрия, которую в VIII-VII вв. до н.э. активно осваивали греки.
В завершение итальянского экскурса отметим, что название страны Италия, судя по всему, не индоарийское и вообще не «индоевропейское». Вероятно, потомкам латинян, этрусков, сикулов и венетов название страны досталось по наследству от доарийского населения. Выскажу предположение, что название Италия происходит от того же корня, что и название Иллирия – от древнетюркского корня el, а общая конструкция этого названия аналогична конструкции названия хазарской столицы Итиль: et – создавать, строить, устраивать; el – племенной союз, народ, государство.
Отношения римлян с италиками в I тыс. до н.э. были весьма напряжёнными и, уж точно, они не считали друг друга братьями. Сегодня, слава Богу, все итальянцы. Однако с исторической и лингвистической точки зрения италиками следует называть именно доарийские народы Италии, давшие название этой стране и говорившие на неиндоевропейском языке. В определённом смысле их язык можно было бы назвать «древнеевропейским», но лучше поискать более точное название. А вот выделение в индоевропейской языковой семье группы «италийских» языков следует признать недоразумением.
Нашествие «народов моря» переиначило историю Древней Греции, войдя в её анналы как «дорийское вторжение», которое выбило ахейцев из центров микенской цивилизации, варваризировало весь регион, а также запустило волну переселений, завершившихся племенной чересполосицей ахейцев, эолийцев, ионийцев и дорийцев. Обратим внимание на тот факт, что названия четырёх главных древнегреческих племён не имеют удовлетворительной греческой этимологии. Это загадочное обстоятельство сгущает сумрак, окутывающий начало истории Эллады. Добавим света и попробуем прочитать непонятные названия древних греческих племён. Уже не кажется странным, что эти названия на поверку оказываются индоарийскими.
Дорийцы или доряне (др.-греч. Δωριεῖς, ед. число др.-греч. Δωριεύς). Это название можно понять с помощью следующих санскритских слов: daru – разбивающий; daruna – твёрдый, суровый, грубый; dur-acara – неправильно живущий, плохого поведения, плохо воспитанный, злой. Дурная репутация дорийцев вошла в пословицы и поговорки, которые и сегодня можно услышать в Греции. Изначально же «дорийцы» – это экзоэтноним, т.е. название, которое дали вторгшимся племенам их соседи, говорившие, как видим, на индоарийских наречиях.
Ионийцы или ионяне (др.-греч. Ἴωνες). Название можно понять с помощью следующих санскритских слов: janas – род, поколение; yoni – рождённый в, происходящий из; yauna – породнившийся через брак. Согласно Геродоту, ионийцы были потомками переселенцев из Аттики, которые взяли себе в супружество карийских женщин. Таким образом, «ионийцы» – это самоназвание смешанного населения, наследовавшего жителям Аттики и Карии, которые когда-то говорили на индоарийских наречиях.
Эолийцы или эоляне (др.-греч. Αἰολεῖς). Название можно понять с помощью следующих санскритских слов: ayojay – составлять; ayojana – доставление, собирание. Эолийцами назывались жители и выходцы из Фессалии. На происхождение из Фессалии претендовали также и ахейцы, и дорийцы. Судя по всему, население этой древней греческой области было смешанным, сложносоставным, о чём и свидетельствует название «эоляне». Кроме того, это название свидетельствует о том, что «древнегреческие» племена, сменившие в Фессалии пеласгов, говорили еще не по-гречески, а по-индоарийски.
Ахейцы или ахеяне (др.-греч. Ἀχαιοί) – самое древнее древнегреческое племя. Ахейцы были современниками хеттов, которые называли этот народ Аххиява. Понять это название можно через санскритское слово abhyavaman – презирать, смотреть свысока. Очень точная характеристика народа, военный и политический строй которого определяли колесничие-аристократы (см. об этом: Молчанов А.А. «Достоинство мужей ахейских» (Признаки общественного бытия полноправного человека в Греции микенской эпохи) // Человек и общество в античном мире. М., 1998. С. 279-294). Такое определение может быть самоназванием либо вражеским прозвищем, которое полюбилось самим тем, кто стал зваться ахейцами. Так или иначе, это название имеет индоарийское происхождение, и понятно оно было носителям индоарийского языка.
Откуда же пришли в северо-восточное Средиземноморье те арийские племена, которые со временем, в I тыс. до н.э., создали древнегреческую культуру – весь тот новый мир, который сегодня мы называем античностью? В поисках ответа на этот вопрос логично обратиться к мифам и легендам Древней Греции. Конечно, это очень мутный исторический источник. Однако выскажу следующую гипотезу: муть мифов представляет собой эффект «испорченного телефона», который возник при переводе с индоарийского на древнегреческий. Если же прочитать ключевые слова по индоарийски, то из глубины мифологии начнут проступать очертания исторического процесса.
Начнём с известных фактов. В древнегреческих мифах и легендах рассыпано множество свидетельств, которые подобно маленьким магнитным стрелкам дружно показывают на север. Вот титан Прометей, главный людской защитник и учитель, по приказу Зевса отправлен в страну скифов и прикован там к отрогам Кавказского хребта на самом берегу Понта. А вот бог небесной и земной влаги, виноградарства и виноделия Бахус-Вакх. Он был изначально фригийским или фракийским божеством, культ которого переняли древние греки, давшие ему и второе имя – Дионис. Особенно выразителен Арес – «плохиш» древнегреческого Олимпа, бог реальной, то есть кровавой и коварной войны. Имя говорит само за себя: Арес или Арей (др.-греч. Ἄρης, микен. a-re) В микенскую эпоху его имя встречается в составе композитов: a-re-me-ne (Ареймен), a-re-i-ze-we-i (Аритсевехи), pa-na-re-jo (Панарей) (Предметно-понятийный словарь греческого языка. Микенский период. Л., 1986. С. 140). То есть Арес – не кто иной, как Арий или Арич. Стоит ли после этого удивляться, что этот бог воевал на стороне троянцев, а Софокл называет его рождённым во Фракии (Софокл. Антигона 970).
Главным героем античной Греции и Италии (включая Рим, Этрурию, Сицилию и Венецию, а не только полисы Великой Греции) был Геракл-Геркулес, совершивший 12 великих подвигов. Из них 4 подвига он совершил в Северном Причерноморье. А скифы почитали Геракла в качестве своего родоначальника. Второй главный герой Античности – Ахилл – вознёсся к богам с очищающего костра на берегу Геллеспонта, а по другой версии был перенесён на черноморский остров Левку, что напротив устья Дуная. Великий греческий поэт Алкей, живший на рубеже VII-VI вв. до н.э., называл Ахилла царём скифов. Как видим, культ героев и вакхические оргии – настоящие атрибуты Античности – пришли с севера. Однако оттуда тянутся не только пьянство и военщина. Начав перечень с Прометея, завершим его культовым героем европейских поэтов, певцов и музыкантов – Орфеем. Он тоже был фракийцем, тоже мог бы сказать: «от того, что я с севера что ли…».
Перечисленные и подобные им свидетельства до сих пор интерпретировались как результат древнегреческой колонизации и культурного влияния. Но греческая колонизация VIII-VII вв. до н.э. – вовсе не начало истории, и чтобы привести наши исторические представления в порядок, их следует перевернуть с головы на ноги. А для этого посмотрим на Олимп. Мифологический центр мироздания древние греки помещали на реальной горе. Так вот гора Олимп расположена на самом севере самого северного региона Древней Греции – Фессалии, на границе с Македонией. Таким образом, не только сказания о Прометее, Вакхе, Аресе, Геракле, Ахилле, Орфее содержат следы северного происхождения этих богов и героев, но и сама Эллада начиналась с севера.
Фессалия – исторический регион Древней Греции, обиталище сначала ахейцев, затем эолийцев и дорян. В легендарной истории сюда пришёл сын спасшегося от потопа Девкалиона, внук Прометея Эллин-Геллен и основал город Έλλάς (Hellas), от которого пошло название страны Эллада. Область этого города носила название Ахиллея (Ноm. Il. 2, 683. 9, 395; Ноm. Od. 11, 496). Фессалийский Эллас-Эллада и пелопонесский Аргос вместе, καθ’ Έλλάδα καὶ μέσον ‘Άργoς (Ноm. Od. 1, 344, 15, 80), обозначали как бы пределы страны, обитаемой одноплеменными ахейцами с севера до Пелопоннеса (Реальный словарь классических древностей. Под редакцией Й. Геффкена, Э. Цибарта, 1914).
К указанной версии происхождения национального самоназвания Греции – Эллада, полагаю, следует добавить ещё одну. Дело в том, что в санскрите есть слово ahlada со значениями услада, радость. Эллада и ahlada слишком похожи по форме и конгруэнтны по смыслу, чтобы игнорировать этот факт, тем более в общем контексте представленного здесь исторического и лингвистического материала. В то же время упомянутая история с Гелленом (Эллином), городом Hellas и областью Ахиллея имеет очень большое значение. Но раскрыть и осмыслить это значение мы сможем позже – когда обратимся к рассмотрению генеалогической легенды скифов.
В Древней Греции считалось, что в Фессалии некогда жили великаны лапифы, которые победили кентавров. С фессалийской областью Фтиотидой предание связывает отца Ахилла аргонавта Пелея, который был царём мирмидонян. А мирмидоняне – это такой странный народ, который был создан Зевсом из муравьёв по просьбе деда Ахилла Эака, потерявшего весь свой предыдущий народ во время мора, насланного Герой. В общем, там чудеса… Спрашивается, причём тут история?
Давайте, разберёмся. Дед Ахилла Эак вместе с Посейдоном и Аполлоном, то есть с их божьей помощью, строил твердыню на проливах – Трою-Илион. Имя Эак, также Аяк или Ойак (др.-греч. Αἰακός, лат. Aeacus), не имеет греческой этимологии, но его можно прочитать с помощью следующих санскритских слов: ojas – мощь, крепость; okas – приют, убежище, родина. Понятно, что арийское предание, ещё до превращения его в древнегреческое, рассказывало о царе-градостроителе. Сын Эака Пелей был царём мирмидонян. Имя Пелей можно понять с помощью санскритского слова palaya – охранять, управлять, держать. Это типичное имя царской особы. Похожие имена Палака или Палакос носили индийские принцы, а также сын царя крымских скифов (Трубачев О.Н. Указ. соч. С. 34).
А вот чтобы понять мудрёное название «мирмидоняне» потребуются сразу два санскритских слова: mar – умирать, погибать, и medin – друг, товарищ, союзник. То есть речь шла о дружинниках, готовых умереть за други своя, либо о новом ополчении, заменившем павшее войско. Но это на индоарийском. А по-древнегречески получились муравьи.
Лапифы победили кентавров. По-гречески «лапифы» (Λᾰπίθαι) звучит как «хвастуны». Это тоже идёт от индоарийского корня: на санскрите lapita означает болтовня, шум. Но всё же «лапифы» происходят от совсем другого индоарийского слова, похожего на санскритское labdhar – победитель. То есть лапифы – это арийское племя победителей, от которого, кстати говоря, вели своё происхождение род Кипселидов в Коринфе и род Пирифоидов в Аттике. Со временем, однако, легендарные победители превратились в хвастунов и притом в великанов.
Вслед за Эаком и Пелеем царём мирмидонян стал Ахилл. Ahi на санскрите значит змей. Вспомним притчу о змеях, штурмовавших стены Илиона: они прорвали тот участок, который строил Эак, и это было предзнаменование будущего взятия Трои потомками Эака (в «Иллиаде» таковыми показаны ахейцы, а на деле Троя досталась фригийцам). Имя Ахилла, безусловно, имеет сакральный смысл. А змеи, безусловно, символизируют хтоническое природное начало. Этого нам достаточно для того, чтобы остановиться. Ибо понятно, что Ахилл – большая тема. Поднять её мы сможем, лишь встав на родную почву, точнее, на ту её часть, которая, по свидетельству Геродота, называлась «Гилея».
Завершая древнегреческий экскурс, мы не можем не упомянуть аргонавтов. По двум причинам. Во-первых, нам по пути: аргонавты тоже держат курс на север, и, вероятно, такое направление эпического плавания неслучайно. Во-вторых, сама Эллада не мыслима без аргонавтов. Эллинский дух проснулся в великую колонизацию, поэтическим отражением которой считается миф об аргонавтах. Всё верно: аргонавты символизируют колонизацию. Но вот только какую именно?
Во времена Гомера Эллада и эллины были ещё локальными фессалийскими названиями, а в качестве общегреческих автор национального эпоса использовал три синонимично звучавших имени: ахейцы, данайцы и аргивяне. Об ахейцах уже сказано. К данайцам ещё вернёмся. Присмотримся к аргивянам (др.-греч. Ἀργεῖοι). Речь идёт о жителях Аргоса в узком и расширительном смысле слова. Перекличка названий – Аргос и Арго, аргивяне и аргонавты – очевидна. Стало быть, древнегреческие герои, плывшие за золотым руном, начертали на парусе и в сердце своём имя родины. Возможно. Но что означает это имя – Арго?
Санскритское слово argha имеет следующие значения: цена; награда, почётный дар; приём гостей. Всё это точно соответствует смыслу и фабуле мифа. Так что же тогда означало название корабля «Арго»: цель путешествия или родную гавань? Похоже, что для древнегреческих героев оно звучало уже как имя родины, а вот для их предков, которые и были первыми аргонавтами, оно означало искомую награду. Но коли так, то откуда и куда плыли аргонавты?
Поскольку мы установили, что Арго – это индоарийское слово со значением «награда», становится очевидным, что Аргос – это то счастливое место, где некогда была обретена награда, искомая ариями-аргонавтами. Отсюда следует, что первые аргонавты говорили ещё не на древнегреческом, а на индоарийском языке, и плыли они не из Греции на север, а, наоборот, с севера приплыли в Грецию.
В научной литературе можно встретить предположение, что «греки-ахейцы» вторглись на Балканский полуостров на рубеже III-II тысячелетий до н.э. откуда-то с севера: из района Придунайской низменности или «из степей Северного Причерноморья» (История Древней Греции. Под ред. В.И. Кузищина. М., 1996. Глава IV. Ахейская Греция во II тысячелетии до н.э. Микенская цивилизация (Ю.В. Андреев). С. 51). Следует подчеркнуть, что никаких «греков-ахейцев» точно не было ни в степях, ни в иных местах Северного Причерноморья. Возможно, что эпических «греков-ахейцев» не было вообще. Ведь во II тысячелетии до н.э. отсутствовали такие понятия как «Греция» или «Эллада», ещё не было древнегреческого языка, и есть серьёзные основания полагать, что племена ахейцев-данайцев-аргивян, как и другие арийские племена северо-восточного Средиземноморья, говорили на индоарийских наречиях.
Главные направления миграций ариев на протяжении трёх тысячелетий до нашей эры определены А.А. Клёсовым по данным ДНК-генеалогии. Сегодня мы можем уверенно говорить о том, что в северо-восточном Средиземноморье с конца III тыс. до н.э. начинается «эпоха Борея» – два с половиной тысячелетия постоянных переселений и нашествий северных арийских племён, изначально исходивших с юга Русской равнины. Указанные миграции шли вокруг Чёрного моря, то есть двумя путями – Кавказским и Балканским. Но сейчас нас интересуют не пути, а начала. Полагаю, пора определить не только географический ареал – юг Русской равнины, но и центр либо центры существовавшей здесь древней арийской цивилизации.
Продолжение следует…
Афанасьев Михаил Николаевич,
доктор социологических наук
