По поводу призвания Рюрика есть одно странное обстоятельство, что заставляет задуматься о том, кем в действительности был этот исторический персонаж. Один из посетителей Переформата упомянул про книгу под названием «От Хлодвига к Рюрику». Не вдаваясь в ее содержание, хотелось бы обратить внимание на разительные отличия в употреблении этих двух имен. Так, имя фактического основателя Франции (в переводе с франкского «Прославленный в боях», то есть аналог славянского Борислав/Борис) носили, в романизированном варианте Людовик (Луи), 18 французских королей. На втором месте идут Карлы (Шарли), которых было 10. Не надо объяснять, что это дань уважения Карлу Великому, чье имя («свободный» по-франкски) даже стало у славян нарицательным для любого европейского католического монарха. С ролью Карла Великого в истории Франции и Германии, можно, наверное, сопоставить роль Владимира Святого в истории России.
Смотрим теперь княжеские именословы. Владимиров там не счесть, а традиция так именовать одного из сыновей правящего монарха продолжалась всю историю России, вплоть до последних Романовых. Часто встречаются и другие имена первых Рюриковичей: Игорь, Олег, Святослав, Ярослав. А вот Рюриков можно пересчитать на пальцах одной руки. Сравните с 18-ю Людовиками и 10-ю Карлами во Франции. Отчего вдруг такое странное забвение имени летописного основателя Киевской Руси? Ссылки на то, что имя «Рюрик» было настолько сакральным, что подверглось табуированию, или на то, что его не было в православных святцах, вряд ли можно назвать убедительными. Большинство традиционных княжеских имен также отсутствовало в святцах, и их носителям при крещении давали другие имена. Тот же Владимир Красное Солнышко без ложной скромности крестился под именем Василий («царь» по-гречески). Для версии с табуированием было бы желательно привести хоть какие-нибудь аналогичные примеры из той же эпохи.
Есть нестыковки и по летописным датам рождения, из которых следует, что Рюрик и Игорь Рюрикович стали отцами своих первенцев в весьма солидном возрасте, за 50 лет. В принципе, такое возможно, но столь редкое для тех времен событие (тем более, два подряд) наверняка бы привлекло внимание хронистов или составителей сказаний. В мифах и сказках многих народов ребенок, родившийся у пожилой четы после многих лет ожидания, это герой, волшебник или родоначальник целого народа. Однако про первых русских князей ничего подобного не слагалось, насколько мне известно. Похоже на то, что ко времени составления ПВЛ летописцы имели очень туманные представления о родственных связях князей до Святослава Игоревича. Или, как вариант, у них были какие-то мотивы скрыть неугодные факты и персоналии, даже ценой натяжек.
Из всего сказанного можно сделать вывод, что (а) персона Рюрика, при всех его реальных делах, окружена тайной, и (б) о его существовании почти не вспоминали вплоть до XV века, когда начали составляться родовые книги и, собственно, впервые возникло понятие «рюриковичей» как представителей родов, занимавших верхние места в иерархии для получения государственных должностей. То есть их собрала воедино система местничества, что просуществовала в Московском царстве до 1682 года. В разрядных книгах каждый из этих родов был расписан по поколениям от Рюрика, но достоверность сведений о родственных связях предков, живших ранее XIV века, во многом остается на совести составителей. Рюрик здесь выступает как своего рода точка отсчета для построения многочисленных боярских родов по ранжиру, а его реальная историческая роль и реальность его как предка того или иного рода отходит на второй план. Этих мотивов недостаточно, чтобы наконец-то вернуть Рюрику «незаслуженно забытое» место в именослове. Только с появлением «Истории Государства Российского» Н.М. Карамзина имя «Рюрик» вошло в русский именослов, но так и осталось маргинальным.
Перейдем теперь к ДНК рюриковичей. Ее разбирали много раз, потому остановлюсь только на одной детали. Это возможное место происхождения рода, из которого вышли князья из ДНК-проекта. Подчеркиваю, что рода, а не конкретного человека по имени Рюрик, который в силу обстоятельств мог родиться где угодно. Как мы знаем, речь идет не об одном роде, а, как минимум, о двух, каждый из которых восходит к предку, жившему в VIII-X веках.
Первый из них, т.н. «черниговская ветвь», относится к западнославянской ветви R1a-L260, что охватывает около 8% современных украинцев, а по своей географии у восточных славян проходит широкой полосой от Галиции до Среднего Поволжья:
Вероятнее всего предположить, что «черниговские рюриковичи» происходят из племенной знати какого-то из славянских племен, живших между Карпатами и Доном. Судя по особой роли полян в создании Киевской Руси, это племя – основной кандидат, но нельзя исключить также северян, древлян, волынян и белых хорватов.
А что можно сказать про «северную» ветвь, в которой оказались представители родов с корнями в Полоцкой, Смоленской, Белозерской и Ростово-Суздальской землях? Они из ветви субклада N1c-L550, у которой, насколько знаю, пока еще не нашли собственного снипа, и что пока записывается как N1c-L550 (xL1025). На гаплогруппном проекте она носит название «Scandinavian II», поскольку большинство ее представителей в проектах FTDNA – этнические шведы. На примере дочерней к ней ветви «пара-рюриковичей» я уже показывал, что перевес скандинавов там вызван исключительно разной плотностью охвата разных стран коммерческим ДНК-тестированием. В реальности восточных славян в ней больше, хотя и меньше в абсолютных цифрах, чем в родственной ветви L1025, что доминирует у балтов.
На Скандинавском полуострове представители ветви N1c-L550 (xL1025) концентрируются в основном в западной части исторической области Гёталанд, и далее рассеяны по побережью Финского и Ботнического заливов (см. желтые метки на карте). Общие предки основных линий восходят к рубежу нашей эры, когда шло активное заселение территории Скандинавии и Финляндии выходцами из континентальной Европы. На южном побережье Балтики, в Дании и Сконе пока не найдено представителей этой ветви. Единственный датчанин указал свои корни в Копенгагене, а столичные города не слишком информативны для генеалогии (как ДНК, так и классической), поскольку там очень высока доля недавних приезжих. Значит, скорее всего, миграция носителей N1c-L550 шла не со стороны Северной Германии, откуда расселялись I1 и R1b, а по более северному маршруту.
Вероятной отправной точкой, судя по географии гаплогруппы N1c на Русской равнине, могло быть побережье Финского или Рижского заливов, а также прилегающие к ним районы северо-запада России. Отсюда, в свою очередь, следует, что родительская ветвь N1c-L550 (xL1025) и дочерние к ней ветви «пара-рюриковичей» и гипотетическая «прото-рюриковичей» входили в набор основных генеалогических линий Новгородской и Псковской земель времен образования Киевской Руси. С большой долей вероятности, «северная» ветвь рюриковичей, как и «черниговская», восходит не к каким-то пришельцам извне, а к верхушке какого-то из местных племен. В данном случае, оно обитало в районе между Балтикой, Ладогой и Ильменем, но о его этнической принадлежности судить не берусь.
Версия с призванием славян-варягов с юго-запада Балтики привлекательна и во многом обоснована, но к родам нынешних рюриковичей, похоже, имеет лишь косвенное отношение. Это были местные династии, что подтверждают и гаплотипы рюриковичей, не вошедших в эти 2 ветви. Среди них нет ни одного, для кого можно было бы предположить иноземное происхождение.
А что же Рюрик? Был ли он? Почему история российской государственности начинается с него? Увы, мы знаем слишком мало. Вряд ли его выдумали, поскольку непонятно, с какой целью, и кому это понадобилось. Значит, предводитель дружины с таким именем действительно существовал и сделал многое из того, что приписывают ему летописцы. В этом смысле его можно считать основателем Киевской Руси. Но вот оставил ли он потомков, наследовавших ему? Натяжки с датами в ПВЛ могут косвенно говорить, что нет. Да и славянские традиции выбирать князей на вече, сохранявшиеся в Новгороде и Пскове вплоть до их присоединения к Московскому княжеству, вряд ли к этому располагали. Куда большие шансы быть избранным были не у сыновей пришельца, пусть и выдающегося, пусть и славянина, а у представителя своего рода. Если же у реального Рюрика на момент его смерти не осталось сыновей, братьев или племянников, то дилеммы вообще не возникало.
При таком ходе событий загадка с забытым именем решается сама собой. Раз князья, начиная со Святослава, не считали Рюрика своим предком, то и его именем никого не называли. Однако про его заслуги помнили, и когда возникла потребность урегулировать старшинство боярских родов, Рюрик стал компромиссной фигурой в решении споров о происхождении и знатности. Он устраивал все противоборствующие стороны старой русской аристократии, и позволил ей сплотиться в конкуренции с другими влиятельными партиями. Например, выходцами из Великого Княжества Литовского, в итоге одержавшими верх в лице Романовых.
Игорь Рожанский,
кандидат химических наук
Перейти к авторской колонке
