Сегодня мало кто удивится, услышав русскую речь в Берлине, ведь в нынешней немецкой столице проживает немало выходцев из бывшего СССР. Примерно то же самое было в дореволюционном Петербурге, в котором проживало много немцев. Переселенцы из Германии вообще сыграли в российской истории большую роль. Многочисленные факты в своё время приводились в замечательном сборнике «Немцы в России. Русско-немецкие научные и культурные связи», давно ставшим библиографической редкостью. Но их значение для Петербурга кажется особенным. Немцы становились полноправными гражданами России, навсегда связывая свои судьбы с нашей страной. И, конечно, многих привлекала молодая российская столица – Санкт-Петербург, в котором было немало возможностей, чтобы реализовать немецкую предприимчивость и учёность.
Немецкие петербуржцы, середина XIX века (литография из книги: Pauli G.F.Ch. Description ethnographique des peuples de la Russie)
Первые немецкие петербуржцы были ровесниками городу. По приглашению Петра I специалисты из Германии помогали проектировать и строить Санкт-Петербург. Разумеется, для них же были созданы наиболее благоприятные условия для последующего обустройства. Но если при Петре в городе проживали, преимущественно, приглашённые специалисты, то позднее, во время правления императрицы Анны Иоанновны, в Петербург переезжали целыми семьями. Сегодняшние историки подсчитали, что основной поток переселения шёл из Саксонии, Померании и Пруссии. Причём это были не только обеспеченные немецкие дворяне и учёные, но и довольно простые люди – торговцы, ремесленники, мелкие служащие. Со временем заключались новые браки, рождались дети и складывалась большая немецкая диаспора. В общем, наверное, типичная ситуация, когда люди обживаются на новом месте. Причём немцы прекрасно освоились! Чего стоит лишь то обстоятельство, что именно они оставили для нас первые описания Петербурга.
Почти сразу немцы проявили себя на государственной службе Российской империи. Не будет преувеличением сказать, что одной из неоспоримых заслуг Петра было приглашение по-настоящему эффективных менеджеров. В управленческой сфере России всегда хватало абсурда и головотяпства. Бестолковую систему попытались преодолеть немецкой пунктуальностью и всеобщим уважением к закону. И к рубежу XX века Россия вышла вполне европейским государством, а «Свод законов Российской империи» очень напоминал традиционное немецкое право. Историческая миссия немцев в России оказалась творческой. Как тут не вспомнить известные строки А.К. Толстого:
Ведь немцы тороваты,
Им ведом мрак и свет,
Земля ж у нас богата,
Порядка в ней лишь нет.
Немецкий орднунг, в хорошем смысле этого слова, пошёл на пользу России. В экономике наметился подъём, когда за неё взялся министр финансов граф Е.Ф. Канкрин. Если помните, то именно ему приписывают летучее выражение, что «экономика должна быть экономной». Жандармерия стала приобретать приличный облик под началом А.Х. Бенкендорфа, которого советские придворные историки обвиняли во всех смертных грехах. Однако именно он неукоснительно наводил порядок, следуя золотым словам: «Нет, не крестьян нужно наказывать, а нужно сменить служащих людей». Ещё был канцлер Карл-Роберт Нессельроде, министры Ламсдорф, Витте, Клейнмихель и многие-многие другие прославленные немцы на русской службе.
Но, кажется, мы немного отвлеклись от главной темы. Каким же был тот, старый «немецкий» Петербург? Каким его видели простые люди, выросшие в далёкой Германии и ставшие горожанами новой петровской столицы? Николай Васильевич Гоголь как-то сравнил Петербург с «аккуратным немцем, больше всего любящим приличия». Впрочем, если верить историческим анекдотам, то и в самом городе иногда случались курьёзы, вполне в духе гоголевских сюжетов.
Однажды некий мозольный оператор (то есть тот, кто срезает мозоли) подал в суд на сапожника. Оба были немцами и не первый год жили в Петербурге. Иск состоял в том, что мозольный оператор требовал взыскать с сапожника 15 рублей за узкие сапоги, которые сильно натёрли ногу. Тот же подал встречный иск, чтобы получить положенные деньги за свои сапоги. «Я на вас посылай сапог, а Вы не взять!» – убеждал мозольный оператор, который хотел вернуть не подошедший товар. Сапожник парировал: «Я не взять сапог потому, что Вы зарезал мой сапог ножницами». Мировой судья, выслушав обе стороны, провозгласил: «Я вижу, господа, что вы оба взялись не за своё дело. Сапожник, вместо того, чтобы делать сапоги, делает мозоли своим заказчикам. А мозольный оператор, вместо того чтобы резать мозоли, режет сапоги, за которые ещё не уплатил денег».
В тогдашнем Петербурге работало много немецких мастеров. Прогуливаясь по Невскому, легко было встретить модные «Нюрнбергские лавки», мебельный магазинчик Гамбс или обыкновенный трактир с пивом «Бавария» и колбасками.
Вся эта немецкая идиллия, естественно, исчезла после октябрьской революции. Большевики вообще имели огромный талант обнулять окружающую действительность. Мы не говорим о том, что петербургское пиво с тех пор окончательно испортилось. Пусть! Лишь бы не сажали и не стреляли людей за то, что их предки имели неосторожность приехать из другой страны. А ведь тысячам российских немцев пришлось претерпеть неимоверные лишения.
Немецкий Петербург – искренний и забавный, простой и сложный одновременно – навсегда канул в историю. В память о его горожанах на Левашовском мемориальном кладбище был установлен монумент «Немцам России». Говорят, что это единственный в своём роде памятник на всей территории России. Вместе с немецкими петербуржцами, замученными сталинскими репрессиями, город лишился частички своей души, которая была с ним с самого рождения. Современные туристы из Германии – не в счёт. Как говорится, они приехали и уехали. А на памятнике тем, прежним немцам родом из Петербурга стоит надпись: «Ihr seid immer mit uns».
Всеволод Меркулов,
кандидат исторических наук
Перейти к авторской колонке
