Сейчас ни для кого не секрет, что в конце 1989 – начале 1990 года премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер и президент Франции Франсуа Миттеран активно уговаривали не в меру опьянённого ролью локомотива разрядки М.С. Горбачёва затруднить объединение Германии. «Железная леди» в конфиденциальной беседе заверяла, что хочет сохранения Организации Варшавского Договора как важного элемента европейской стабильности, а один из членов её кабинета горестно восклицал: «мы сорок лет прекрасно жили в мире «холодной войны» – и что теперь!?».
Для человека, плохо знакомого с принципами realpolitik, всё это может показаться странным и диковинным: как виднейших представителей западного истеблишмента мог огорчать столь близкий триумф? Да и вообще, сердце какого свободолюбивого интеллигента не заходится в восторге при падении разного рода мрачных стен и железных занавесов? Что ж, блажен верующий, мы же отметим безусловную логику и здравый смысл, которые наличествуют во всех вышеперечисленных высказываниях и поступках.
Проблема обеспечения международного порядка после окончания Второй мировой войны начала заботить лидеров стран антигерманской коалиции задолго до исторических росчерков пера в Карлсхорсте и на линкоре «Миссури». Ещё в декабре 1941 года Сталин на встрече с английским министром иностранных дел Иденом в общих чертах обрисовал контуры предполагаемого им мироустройства, а позднее Рузвельт изложил свою идею о «четырёх полицейских» (Англии, Китае, СССР и США), которые в послевоенный период станут гарантами и охранителями стабильности на планете. Некоторых либеральных соратников американского лидера смущало чрезмерное сходство этого проекта со Священным Союзом времён Меттерниха, но Рузвельт упорно продолжал гнуть свою линию. Как знать – не оборви кровоизлияние в мозг жизнь 32-го президента США в апреле 1945 года, возможно, и история бы пошла по совсем другой дороге…
Увы, отношения сотрудничества между великими державами прожили немногим дольше Рузвельта, и вина нашей страны в подобном развитии событий вряд ли была главной. Блокада Западного Берлина и корейская война, казалось бы, неумолимо приближали миг Апокалипсиса. О каком-то возобновлении конструктивного диалога не было и речи. Но с середины 50-ых «холодная война», сохраняя своё содержание по форме, по сути стала значительно более цивилизованной и «вегетарианской». Да, в ней было место и очередному обострению ситуации в Берлине, и Карибскому кризису, но слова «разрядка» и «конвергенция» звучали всё чаще и чаще. Апофеозом этих процессов стало подписание в 1975 году Хельсинских соглашений, закрепивших нерушимость существующих границ в Европе.
Фактически это была своеобразная джентльменская конвенция США и СССР: можно сколько угодно увлечённо делить сферы влияния в странах «третьего мира», но в Европе распускать руки не следует. Тех же, кто, по мнению Москвы и Вашингтона, нарушал принятые гласно и негласно правила игры и путался под ногами «заклятых друзей», наказывали совместно: так было с напавшей на Египет коалицией Англии, Франции и Израиля, с придерживающейся политики «апартеида» ЮАР и Южной Родезией, с Ираном аятоллы Хомейни во время ирано-иракской войны. Да и по «германскому вопросу» расхождения были принципиальными лишь на первый взгляд – недаром Аллен Даллес говорил Вилли Брандту: «Мы можем спорить с русскими по тысяче вопросов, но если вдруг Германия решит вновь возомнить себя значимой силой – мы будем едины в том, чтобы этого не допустить».
Цель конечной победы в глобальном геополитическом противостоянии его главными субъектами, конечно, с повестки не снималась, но отодвигалась на неопределённо далёкий срок и не рассматривалась как действительно актуальный вопрос. Жесточайшие идеологические войны на деле, скорее, должны были поддерживать оппонентов в тонусе и заставлять идти на уступки (но не капитуляцию). В те годы отношения Запада и Востока чем-то напоминали «заповеди комсомольского работника» из романа Юрия Полякова «Замыслил я побег»:
Заповедей же этих три:
• Интригуй, но не в ущерб общему делу!
• Пьяные разговоры остаются на дне бутылки!
• Интим на работе укрепляет семью!
Со временем Олег Трудович убедился в том, что все эти заповеди носят отнюдь не только комсомольский, но общечеловеческий характер и распространяются на все типы трудовых коллективов.
Вполне естественно, что для многих сильных мира сего по ту сторону «занавеса от Штеттина до Триеста» появление в Кремле Горбачёва и его последующая политика на международной арене оказалась неожиданным, но не всегда приятным, а порой даже пугающим подарком. Характерно, что даже в 1991 году многие видные американские чиновники, включая посла в Москве Мэтлока, призывали сохранить СССР в виде централизованного государства, пусть даже ослабленного и обкорнанного… но отечественные властители дум пошли дальше самых смелых заокеанских мечтаний.
Что же мы можем сказать спустя двадцать лет после того, как вместе с красным флагом над Кремлём канула в лету великая советская держава? Теперь, когда ветры, мчащиеся от континента к континенту, становится всё более горячими, а призраки Апокалипсиса вновь оживают в сознании, хочется возвращения прежних холодов. Хотя бы в виде холодного рассудка и здравого смысла тех, в чьих руках будущее маленького, но необыкновенно красивого голубого шарика.
Станислав Смагин, политолог
Перейти к авторской колонке
