Храбрый портняжка из одноимённой сказки братьев Гримм начал свой триумфальный путь с того, что одним разом прихлопнул семь мух и, вдохновлённый собственным героизмом, отправился искать новые приключения. Соотечественники великого творческого дуэта в наши дни проявляют не меньшую доблесть, воюя с памятником императору Александру I, скончавшемуся 186 лет назад.
Вступление русских войск в Париж в 1814 году (художник Алексей Кившенко)
Признаться, когда я услышал о коленцах, выкидываемых немецкими чиновниками, то испытал совершенно классические двойственные чувства. С одной стороны, как же всё-таки мы сильны, если даже события и фигуры почти двухвековой давности способны вызывать у кого-то раздражение и желание сделать мелкую пакость? К попыткам сделать подкоп под нашу роль во Второй мировой войне мы уже привыкли, а тут новый, оригинальный сюжетец. С другой – инициаторы консервации памятника в донельзя запущенном состоянии, осознавая это или нет, делают подкоп и под свою собственную историю. Мне, как человеку искренне, преданно и горячо любящему Германию и немецкую культуру, нелегко писать эти строки. Однако же amicus Plato, sed magis arnica veritas. Тем более, сложившаяся ситуация укреплению дружбы между нашими народами никак не способствует.
Во-первых, нежелание реконструировать памятник объясняют тем, что он-де символизирует закладку фундамента Священного Союза и начало многолетней реакции в Европе. Полноте! Прежде всего, он символизирует победу антинаполеоновской коалиции. Альтернативой которой был бы, соответственно, лишь триумф Бонапарта. Неужели именно эта несбывшаяся мечта омрачает думы борцов с обветшалыми камнями? Что ж, вполне в духе нынешней богоборческой Европы, а заодно советских историков школы Покровского.
Однако победа России и её союзников, помимо всего прочего, заложила основы Венской системы международных отношений, ставшей одной из предтечей нынешнего миропорядка вместе с Вестфальской, Вашингтонско-Версальской и Ялтинско-Потсдамской системами. Делегитимизация победы бьёт и по подпоркам, на которых зиждется нынешняя ФРГ. Достаточно вспомнить, что в 1807 году при заключении Тильзитского мира Наполеон предлагал уничтожить Пруссию как государство, поделив её между Россией и Францией, но Александр благородно отказался. А если бы согласился? Далеко не факт, что даже при дальнейшем развитии событий в русле реальной истории (нападение «двунадесяти языков» на Россию и их бесславный крах) Пруссия оказалась бы восстановленной, во всяком случае в прежних границах и с прежними возможностями. И вся дальнейшая германская история – революции 1848-1849 года, Бисмарк, «железом и кровью», коронация Вильгельма I в Версале – мгновенно покрывается не то что дымкой, а густым туманом неизвестности. Об этом, похоже, благородные ниспровергатели исторических устоев не думают. Весьма напрасно, замечу.
Во-вторых, Александр I, оказывается, был символом строя, при котором угнетали крепостных крестьян, а славить тирана-крепостника – негоже. Оставим в стороне тот факт, что считать воспитанного швейцарским вольнодумцем Лагарпом Александра Павловича – при всех его многочисленных недостатках! – идейным и закоренелым тираном как-то не с руки. Бог с ним! Всё прогрессивное человечество знает, что любой правитель России на протяжении последнего тысячелетия непременно начинает день с того, что пьёт кровь младенцев некоренных национальностей, а заканчивает в казематах, собственноручно вырывая ногти и поджигая волосы узникам совести.
Остановимся на крепостничестве. Конечно, в наши дни у любого человека доброй воли от самого слова «рабство» начинает учащённо биться сердце, выталкивая из груди полные гнева и негодования слова обличения. Но как дело с этим обстояло в Германии начала XIX века? Глаза, право слово, отказываются верить прочитанному! Лишь в двух государствах – Бадене (родине жены Александра) и Свободном государстве Саксония – крепостное право было к тому моменту отменено (в 1783 и 1771 годах соответственно). В большинстве остальных княжеств, герцогств и королевств рабовладение отменили лишь… в период их оккупации войсками Наполеона (и то не везде – в Вюртемберге оно просуществовало до 1817, в Мекленбурге и Гессен-Дармштадте до 1820, в Ганновере до 1831 годов).
Может быть, за это в Германии так благодарны низкорослому корсиканцу? Тогда немного странно, что предки нынешних депутатов при первой же возможности пошли биться с этим добрейшей души человеком плечом к плечу с солдатами злобного крепостника и душителя свобод… Придя во Францию, кстати, немцы отнюдь не думали благодарить соотечественников Бонапарта за его прогрессивное мышление. Вот фрагмент из письма Кондратия Рылеева, датированного 19 сентября 1815 года:
Пруссаки поставили в саду Пале-Рояль караул. Солдаты стали обижать проходящих, обиженный закричал – и в минуту сбежалось до 200 французов.
Прусский офицер велел примкнуть штыки и пошёл разгонять стёкшийся народ; безоружная толпа сия разбежалась, но через минуту собралась ещё в большем количестве; – офицер не переставал храбриться, но над ним смеялись, народ скоплялся, лавки запирали. Пришёл патруль Парижской Национальной Гвардии – и немного спустя отряд англичан; тогда уже их выгнали из саду.
В это время произошёл у меня с французским офицером следующий разговор: «Мы покойны, сколько можем, – сказал он, – но союзники ваши скоро нас выведут из терпения. Мы французы, мы с чувствами!»
– Я русской, и вы напрасно говорите мне.
– Затем-то я и говорю, что вы Русской. Я говорю другу…
Сей сцене были свидетелями многие французы. Чувства их были одинаковы. Они громко проклинали пруссаков».
Ах да, чуть не забыл о главном! «Храбрый портняжка» был написан как раз в 1812 году, когда русская армия освобождала свою родную землю, чтобы затем прийти на помощь униженной и поверженной Европе. Хочется надеяться, что нынешние последователи положительного, в сущности, сказочного героя всё-таки проявят мудрость и благоразумие. В конце концов, чем бить мух да искоса кидать недобрый взгляд на памятники – лучше вместе побороть великана. Двумя столетиями ранее русским и немцам это очень даже удалось.
Станислав Смагин, политолог
Перейти к авторской колонке
