Всё-таки удивительный это праздник – старый Новый год… Его не отмечают нигде, кроме России, да и понятия-то такого нигде, пожалуй, больше нет. Приходится старый Новый год на Святки, а в эти дни, по народному поверью, происходят разные чудеса. Вот и со мной произошла удивительная история.
Сидел я дома и смотрел телевизор. А что ещё делает большинство людей вечером, особенно в пятницу, да ещё 13-го числа? Как водится, «перепрыгивал» с канала на канал, но везде пели, плясали, резвились, юморили и хохмили одни и те же, уже порядком надоевшие, знакомые-презнакомые лица. От их мельтешения я начал дремать, мысленно перебирая события прошедшего уже окончательно года. Ой, что-то не праздничные мысли! И тут начались чудеса…
Вдруг я услышал Голос, как бы вторивший моим мыслям:
Был век бурный, дивный век:
Громкий, величавый;
Был огромный человек,
Расточитель славы.
«Ну вот, дошёл, голоса мерещатся», – мелькнула мысль. А Голос продолжил свою речь:
То был век богатырей!
Но смешались шашки,
И полезли из щелей
Мошки да букашки.
Как только прозвучали эти слова, вдруг светящийся передо мною экран сначала зарябил, а затем лица беснующихся на экране попсы и записных хохмачей стали всё сильнее искажаться, как в настоящем кривом зеркале, превращаясь в какие-то чудные образы странных существ – то ли людей, то ли насекомых, но с очень знакомыми то ли лицами, то ли мордами. Они расселись вокруг круглого стола и, шевеля усиками, принялись обсуждать нынешние и прошедшие времена, «ужасные» тоталитарные годы и «великие» реформы. К своему ужасу я обнаружил, что сижу не у себя дома перед телевизором, а нахожусь в одном, похожем на телевизионную студию, помещении с этими странными созданиями, творящими рядом со мной некое отвратное действо. Комментируя происходящее, Голос произнёс:
Все вокруг стола – и скок
В кипеть совещанья
Утопист, идеолог,
Президент собранья…
«Президент», с почтением представленный публике «академиком», начал длинно и нудно рассуждать о том, какие теперь прекрасные времена, в отличие от прошлых тоталитарных, да жаль наступили они поздно, так как этому помешала победа одного тоталитарного режима над другим, причём неизвестно, какой режим был лучше, быть может, тот – проигравший. И, вообще, если бы не отдельные насекомые-диссиденты, то и вспомнить о прошлых временах хорошего нечего.
«Мудрую» мысль подхватило и развило другое насекомое, круглое с блестящей лысиной, про которое Голос тут же презрительно сказал: «…разноситель вони». Членистоногое глумилось над героями войны, посмевшими разгромить в 1945 году «цвет» западной цивилизации, доказывая, что «русский фашизм хуже немецкого», распинаясь о ничтожности той победы и о величии диссидентов, всегда придерживавшихся тех же взглядов, что сам оратор – «клоп, муж… женоподобный…».
В ответ на это словоблудие клопа Голос зазвенел сталью, как звенит булатный клинок, разрубающий латы повергаемого в прах врага:
Для него славнее бой
Карбонаров бледных,
Чем когда наш шар земной
От громов победных
Колыхался и дрожал,
И народ в смятенье,
Ниц упавши, ожидал
Мира разрушенье.
Я задал Голосу вопрос относительно клопа-оратора и вдруг почувствовал, что тоже заговорил стихам:
Что ж? – Быть может, наш герой
Утомил свой гений
И заботой боевой,
И огнём сражений?…
Голос с ехидцей ответил:
Нет, он в битвах не бывал
Шаркал по гостиным…
Я вновь спросил:
Что ж? – Быть может, он богат
Счастьем семьянина,
Заменя блистанье лат
Тогой гражданина?..
Голос усмехнулся:
Нет, нахально подбачась,
Он по дачам рыщет
И в театрах развалясь,
Всё шипит да свищет.
Тут в центр внимания тоже с хулой дурного прошлого и восхвалением нынешней демократии, свободы и прав человека вклинился некто, производящий странное и отталкивающее впечатление. Появление этого существа Голос сопроводил словами, полными иронии:
Деспотизма супостат,
Равенства оратор, –
Вздулся слеп и бородат,
Гордый регистратор.
Кажется, я уже не раз видел этого субъекта… Ба, да ведь это он ведёт исторические хроники, отражающие историю нашей Родины в кривом зеркале. Тот ещё жук!
В ярко освещённый круг выползли два жучка: один круглый, как колобок, говорит, словно кашу жуёт, да ещё причмокивает; другой – чёрный, кучерявый, с завитушками на голове, до предела нахальный – хоть дустом посыпь, а он всё при делах, отстаивает свою «правую» идею. Жучки, смердя вокруг себя и охаивая всё, что делалось в «этой стране» до них и без них, наперебой принялись распинаться о прелестях тотального либерализма и повального рынка, всё более напоминающего помойку – среду обитания, источник пищи и вдохновения этих жучков. Им принялась громко вторить некая особа экзотической внешности, побывавшая уже на всех возможных и невозможных должностях и выброшенная жизнью на ту же помойку, что и жучки-краснобаи, о которых Голос сказал с таким презрением, словно сплюнул:
Всякий маменькин сынок,
Всякий обирала,
Модных сплетней дурачок,
Корчит либерала.
Страсти накалялись, шабаш назойливых насекомых всё разрастался. Все кружились в ярких лучах прожекторов, норовя блеснуть перед остальными, кривлялись, фиглярничали, издавали неприятные звуки и запахи, любуясь при этом собой, как нарциссы. А Голос, как некогда Вергилий, сопровождавший Данте по кругам ада, вёл меня дальше, озвучивая, казалось, мои собственные мысли:
И раздолье языкам!
И уж тут не шутка!
И народам и царям –
Всем приходит жутко!
Всё, что есть, – всё пыль и прах,
Всё, что процветает, –
С корнем вон! – Ареопаг
Так определяет.
И жужжит он, полн грозой,
Царства низвергая…
А России – Боже мой! –
Таска… да какая!
И весь размежёван свет
Без войны и драки!
И России больше нет,
И в Москве поляки!
Стоп, стоп! Почему в Москве-то поляки? Ведь мы и праздник новый от избранников народа получили – 4 ноября – в честь освобождения Москвы от поляков… в 1612 году! Что за наваждение? Пора просыпаться, а то действительно сон станет явью.
Тут я окончательно очнулся. По телевизору всё также кривлялись хохмачи, а я, сообразив, откуда исходил причудившийся мне Голос, подошёл к книжной полке и взял книгу. Найдя нужную страницу, я прочитал название стихотворения, которое создало в моём воображении такое поразительное видение. Называлось оно и было написано Денисом Васильевичем Давыдовым – легендарным партизаном 1812 года, героем войн с Наполеоном, персами, поляками, великим патриотом.
Сейчас на дворе уже 2012 год. Но что думал ещё тогда, двести лет назад, Денис Давыдов о возне всех этих живучих козявок и о будущем горячо любимой им России:
Но назло врагам она
Всё живёт и дышит,
И могуча, и грозна
И здоровьем пышит.
Насекомых болтовни
Внятием не тешит,
Да и место, где они,
Даже не почешет.
А когда во время сна
Моль иль таракашка
Заползёт ей в нос, – она
Чхнёт – и вон букашка!
Россия устояла, и прежних букашек сдуло ветром времени. А то, что персонажи нынешних телевизионных тусовок уж слишком напоминают ничтожных бездельников и болтунов из светских гостиных и салонов первой половины XIX века, так это, право, лишь совпадение, за которое ни автор этих строк, ни, тем более, Денис Давыдов ответственности нести не могут.
Но, всё же, уважаемый читатель, если честно: ведь очень современна «Современная песня», и, слушая её, трудно понять, какой сейчас год – тот, старый, или же всё-таки новый.
Владимир Агте,
член Союза журналистов России
Перейти к авторской колонке
Иллюстрация к посту: Ирина Егорова ака Acicularis
