Существующий с советских времён миф, сводящий гражданскую войну в России к противостоянию только «белых» и «красных» живуч по сию пору. Более того, он обрёл второе дыхание. Но так ли банально всё обстояло в действительности? Попробуем разобраться, кто какого «цвета» был в гражданской войне.
Если с «красными» поначалу вроде бы всё ясно – это те, кто поддержал большевиков после взятия ими власти, то после восстания против большевиков 6 июля 1918 года левых эсеров, до этого вместе с большевиками входивших в советское правительство, всё запутывается. Да, левые эсеры – противники большевиков, но уж никак не «белые». А анархисты или армия батьки Махно, бывшие то союзником, то противником «красных» – какого «цвета» они? С «белыми» же всё обстоит ещё сложнее. Прямо как в физике, когда белый цвет раскладывается на широкий цветной спектр.
К примеру, кто может назвать лозунг, который бы объединил все антибольшевистские силы? Разве им был лозунг восстановления единой и неделимой России? Как бы не так! Разве об этом мечтали сепаратисты всех мастей, принявшиеся после свержения самодержавия ещё при Временном правительстве отгрызать от России куски?
«Белофинны» во главе с бывшим генералом русской императорской армии Маннергеймом принялись строить независимую «Великую Финляндию» от Балтики до Урала. Поляки, опираясь сначала на немцев, а затем переметнувшись под крыло к странам Антанты – победителям в Первой мировой войне, занялись восстановлением Речи Посполитой в границах XVII века – «от моря до моря», начав с захвата белорусских, украинских и литовских земель. Латыши и эстонцы строили свои национальные «квартиры», одинаково ненавидя и «красных», и «белых» русских. (То, как «белоэстонцы» обошлись с отступившей на территорию Эстонии «белой» армией генерала Юденича, разбитой под Петроградом в 1919 году – отдельная тема.) Да и немцев, живших в Прибалтике семь веков, в том числе два века в составе Российской империи, – тоже.
Бывший генерал русской армии Скоропадский, когда был «избран» гетманом «незалежной» Украины с помощью германских штыков, броневиков и денег, видел будущее Украины в союзе с Германией. Зато лидер украинских националистов Петлюра в деле отрыва Украины от России опирался больше на страны Антанты. Разве хотели единой и неделимой России грузинские сепаратисты или азербайджанские мусаватисты, буквально лебезившие перед высадившимися в Баку англичанами, которым сильная Россия никогда не была нужна. К сожалению, и этим список всех тогдашних сепаратистов не исчерпывается. Да что там национальные окраины империи, когда даже преданные самодержавию донские казаки во главе с атаманом Красновым подумывали об отделении своей области от России и образовании некой «независимой Казакии», правда, весьма зависимой от Германии.
На каждом шагу сейчас можно услышать или прочитать, что большевики получили от немцев деньги на революцию. Допустим, что это так. Но почему тогда ничего не говорится о получивших от немцев деньги и помощь русских генералах Маннергейме, Краснове, Скоропадском, переметнувшихся к недавнему противнику и растаскивавших Россию – страну, которой они ещё недавно служили, на куски, опираясь на иностранные штыки. Об этом ни слова. Куда здесь девается весь обличительный пафос наших СМИ?
Ну, с сепаратистами, пожалуй, всё ясно. А как быть с теми, кто выступал за единство России, против большевиков, но, тем не менее, ненавидел друг друга. Какую идею исповедовали они?
А какого «цвета» были чехи, если их главной целью было вернуться домой, но они оказались заложниками ситуации в России? После захвата чехами Самары, 8 июня 1918 года там образовался Комитет членов учредительного собрания – Комуч. Казалось бы, вполне демократическая власть, сражавшаяся с большевиками и имевшая благородную цель – довести дело до созыва Учредительного собрания, а там как это собрание решит: хоть республика, хоть монархия. Почему бы ни объединиться вокруг такой привлекательной идеи? Но что-то мало кто поддержал эту «демократическую» власть: уже 23 сентября 1918 года Комуч отдал свою власть вполне буржуазной Уфимской директории, переехавшей в октябре того же года в Омск. Там её и разогнал, арестовав руководителей, адмирал Колчак, провозгласивший себя «верховным правителем» России. Через год уже самого Колчака чехи сдадут в Иркутске эсеро-меньшевистскому Политцентру, откуда его передадут большевистскому Ревкому, по приговору которого Колчака расстреляют.
Что-то не просматривается во всём этом единства «белой идеи». А уж о таких деятелях, как барон Унгерн, которого даже колчаковцы не прочь были повесить, не стоит даже говорить. Это был откровенный авантюрист, мечтавший завоевать мир подобно Чингисхану. Да разве Унгерн был такой один?
Подобная картина наблюдалась не только на востоке России. На юге или севере дела обстояли не лучше: множество совершенно «суверенных» правительств, командующих армиями и отрядами, наконец, просто провозглашавших себя борцами с «красными» предводителей бандитских шаек, не подчинявшихся никакому правительству. Называть всю эту разномастную публику «белыми» лишь на том основании, что все они воевали с большевиками – большое заблуждение… Впрочем, если в советское время все «красные» представлялись героями, а «белые» едва ли не исчадиями ада, то сейчас всё наоборот.
Ну, да ладно. Пока всё речь шла о противостоянии бывших граждан Российской империи – то есть собственно о гражданской войне. А что забыли в это время на российской земле английские, французские, американские, японские и иже с ними войска? За какую великую «белую» идею воевали с «красными» они? Не будем же принимать всерьёз версию, что, например, Япония с её обожествлением императора, жестокими средневековыми обычаями и самурайским духом военщины послала свои войска для установления в России демократии и утверждения прав человека. Да и распространённая версия, что интервенция проводилась, чтобы задушить в колыбели коммунизм, верна лишь отчасти.
Была и другая причина, гораздо более важная, прозаическая и… низменная. Пока лев пребывает в расцвете сил, никто в саванне не рискует трогать его: можно остаться без шкуры или головы. Стоит, однако, льву в силу совершенно неизбежных причин состариться и ослабеть, как на него самого начинают поглядывать, облизываясь, гиены, выжидая момента, когда можно будет безопасно приступить к трапезе. Закон джунглей, однако!
Так произошло и с Россией в период гражданской войны: стоило бывшей могучей империи ослабеть, как все кому ни лень кинулись, чтобы урвать от неё кусок для себя: англичане – нефтеносный Баку и север России, американцы и японцы – Сибирь и Дальний Восток, румыны – Бессарабию, поляки – часть Белоруссии и Украины, а заодно и кусочек уже независимой от России Литвы.
Если посмотреть на события тех трагических лет непредвзято, то становится ясно: в гражданской войне не было двух полюсов – «белые» и «красные», в ней участвовало множество самых разнообразных сил и течений, и у каждого была своя правда и свои интересы. Объективная же заслуга большевиков (и, на мой взгляд, одна из причин их победы) в том, что им на деле удалось обуздать стихию, грозившую разорвать Россию на мелкие клочки и собрать вновь воедино почти всю Российскую империю, существовавшую до 1917 года. Пусть это и не провозглашалось на словах и достигалось железом и кровью. Впрочем, для некоторых представителей нашей либеральной публики как раз в этом и состоит самый тяжкий грех большевиков.
Владимир Агте, публицист
Перейти к авторской колонке
