Лидия Грот (Швеция), кандидат исторических наук:
За 20 лет жизни в Швеции мне не встретилось ни одного, по-настоящему, позитивного сообщения о России в шведских СМИ, будь то газеты, радио или телевидение. Негативизм представлен во всех видах. Если речь идёт о политике в России, то её уснащают картины об угрозе со стороны России, покоящиеся на рассуждениях о неразвитой демократии или растущем тоталитаризме и военной угрозе; фоном служат жалостные картины из несчастливой российской истории – именно в ней усматривается корень постоянных страданий: вечное угнетение, завоевания, репрессии. Если репортаж или статья касается российского общества, то основной и даже программный мотив – задавленный, забитый русский народ – в этнографии шведских СМИ другие народы России пока не открыты. Основной мотив может преломляться в отдельные мотивы о женской неволе, о мужском алкоголизме, о детях – сиротах или беспризорниках и т.д.
Аналогичную оценку можно встретить и у самих шведских журналистов. В качестве примера приведу отрывок из статьи журналистки Элизабет Хедборг, где она с большим сарказмом изобразила, как представляется Россия в репортажах шведских СМИ:
В некие времена к востоку от нас была большая страна, всё население которой делилось на две группы: одна – очень опасная, это были агенты КГБ, и их следовало бояться. Кроме них там жили другие люди, которых следовало жалеть – это были диссиденты, политически инакомыслящие… Самой большой проблемой с агентами КГБ было то, что они могли прикинуться кем угодно, и никогда прямо не говорили, они это были или не они. Поэтому когда мы посещали эту большую страну к востоку от нас, то надёжнее всего было исходить из того, что все, кроме диссидентов, были переодетые агенты КГБ.
Сегодня эта большая страна к востоку от нас переживает время перемен, но население её, по-прежнему, состоит из двух групп. В первую очередь, это мафиозные боссы. Они очень опасны. Причём, как и в случае с агентами КГБ, никогда нельзя быть уверенным в том, кто собственно говоря, является мафиозным боссом. Поэтому лучше всего исходить из предположения, что за каждой роскошной меховой шапкой прячется опасный мафиози. Кроме них есть другая группа населения – это люди, которых следует жалеть… Это дети-беспризорники, больные СПИДом и алкоголики. О них надо говорить с состраданием.
И пусть я рассказываю сказку, она вполне правдива. На самом деле, разве знания рядового шведа о реальной жизни в России сколько-нибудь увеличились после распада коммунистической системы? Наш восточный сосед пережил драматические по своему масштабу и содержанию перемены, но представления шведов об «обычном русском» остались без изменения. Русских мы продолжаем описывать в двух видах: либо как опасных, либо как угнетённых. Их надо либо бояться, либо жалеть… Я долго размышляла, почему это так. Почему мы не боимся ехать в Нью-Йорк и отправляться в такие общеизвестно опасные районы как Бронкс и Гарлем? Или, не моргнув глазом, мы садимся в самолёт и летим в Таориму на Сицилии – остров, значительная часть которого находится под властью мафии, настоящей мафии?
По моему мнению, дело в том, что у большинства шведов отсутствует свой собственный образ России, т.е. тот образ, который складывается на основе личного опыта и собственных наблюдений. Многие шведы бывали в США или даже на Сицилии, в крайнем случае, – в Италии. У нас имеются свои отношения к этим странам, независимые от того, что пишется в газетах или говорится по телевидению. Даже, возможно, именно собственные представления и образы воспринимаются как «истинные» и «правильные». И пусть они там в программах «Новостей» говорят, что хотят.
Но относительно России ситуация совершенно иная. Здесь образ, создаваемый СМИ является единственным образом о стране. …Я, естественно, не имею в виду, что шведские СМИ должны замалчивать те негативные и тяжёлые стороны жизни России, переживающей такие драматические перемены. Но я совершенно убеждена в том, что мы должны требовать от себя той же сбалансированности и релевантности при освещении событий в другой стране, какую мы требуем от иностранных СМИ при освещении событий в Швеции. Представьте себе, что где-нибудь рассказы о Швеции состояли бы из одних репортажей о нацистских концертах, о демонстранциях веганов и о перестрелке на Стюреплан – разве мы согласились бы с тем, что это правдивое изображение Швеции? … В данный момент в русском обществе происходят глобальные изменения… Получают развитие новые идеи, взгляды, традиции … . Новое общество рождается на наших глазах, но как это уже не раз бывало, мы не видим того, что происходит в действительности. Мы смотрим на новое прежними глазами, на которых, что важно отметить, остались старые шоры . И понятно , что через несколько лет мы встанем перед очевидным фактом. Мы увидим, что в России произошли какие-то значительные сдвиги, но мы опять не сможем понять, как же всё это произошло. Точно также, как никто из нас не смог предвидеть распад Советского Союза или падение Берлинской стены. (Hedborg, 1998, s.74)
Хедборг написала свою статью через семь лет после распада Советского Союза. Уже тогда известная шведская журналистка констатировала, что уровень репортажей шведских СМИ о России был низок и лишён объективности и что рядовому шведу надо было начинать обзаводиться собственным опытом для того, чтобы абстрагироваться от негативных стереотипов о России, которыми были полны шведские СМИ. Сейчас прошло 10 лет с тех пор, как была написана эта статья и более 18 лет с тех пор, как Советский Союз прекратил своё существование. И как тогда, так и сейчас мы должны констатировать, что позиция шведских СМИ относительно России не претерпела изменений и отмечена исключительно негативизмом, т.е. по-прежнему, далека от сбалансированности и объективизма.
Это подтверждается, например, результатами исследования Ханны Маттолы (2008) из Культурно-географического института, Стокгольмского университета. Маттола проанализировала шведскую прессу за период с апреля 2005 и по апрель 2007 гг.: общей сложностью 235 статей в газетах «Дагенс Нюхетер», «Сюдсвенска Дагбладет» и «Гётеборгс-Постен». Исследование показало: абсолютное большинство статей негативны; часть статей (примерно, пятая часть), по оценке исследовательницы, положительны, а остальные – нейтральны. Но если мы посмотрим на положительные и нейтральные статьи, то увидим, что они представлены небольшими заметками сугубо информационного характера, в которых сообщается о приезде какой-нибудь делегации или подписании соглашения такого типа: делегация прибыла, визит прошёл, делегация отбыла. А негативные статьи посвящены пространному анализу российской политики, вопросам о том, куда идёт Россия и пр., и состоят, как правило, из нескольких полос. Если мы сравним проанализированный материал по объёму, то увидим, что негативные статьи составляют подавляющую часть всех репортажей о России, и что имено они формируют тот образ России, который шведские СМИ дают среднему шведу. Маттола делает следующие выводы:
• Репортажи о России в шведской прессе пессимистичны и мрачны, посвящены только негативным событиям. Очевидно, что многие журналисты сохранили менталитет «холодной войны»: противостояние Запад – Восток.
• Россия рассматривается под западным углом зрения, её точка зрения не учитывается. Репортажи окрашены западноевропейским субъективизмом. Как видно на примере многих статей, действия России или её решения противопоставляются западным взглядам таким образом, что последние предлагаются как норма или идеал.
• Оценки СМИ оказывают сильное влияние и в наивысшей степени способствуют формированию предвзятых мнений.
Сразу бросается в глаза, что наиболее типичные черты, которые Маттола отметила в репортажах шведских СМИ о России, совершенно идентичны с теми, которые отметила Элизабет Хедборг. Красной нитью в исследовании Маттолы проходит мысль о том, что познания шведов о России очень невелики, об этом же говорит и Хедборг в своей статье. Выводы Маттолы как о пессимистическом и мрачном духе репортажей о России в шведской прессе, так и о селективности в отборе определённых фактов совпадают с общим тезисом Хедборг о том, что русских можно изображать только в двух видах: либо они опасны, либо – угнетены. Их следует либо бояться, либо жалеть… Это наводит на мысль о том, что шведские журналисты изучают Россию с помощью одного и того же шаблона.
Подобный вывод, естественно, подводит к вопросу: а как изучается Россия в Швеции, с использованием каких учебников и на основе каких исследований? Есть ли связь между тем, как преподаются знания о России, и негативизмом шведских СМИ? Я решила обратиться к работам известного шведского специалиста по России Пера-Арне Бодина и проанализировать его книгу «Россия и Европа» (Bodin 1994).
Причина, по которой я остановила выбор именно на книге Бодина, очень проста. Бодин не только является признанным знатоком России, специалистом по её истории и культуре. Он – декан и профессор факультета славистики Стокгольмского университета. За его спиной многолетний опыт подготовки студентов и аспирантов в области русской истории и культуры, русского языка и т.д. Названная книга «Россия и Европа» была издана вскоре после распада Советского Союза и объективно была призвана открыть новую страницу в изучении России.
Книга переиздавалсь несколько раз, следовательно, получила известность. На книги Бодина о России принято ссылаться, в частности, представители шведских СМИ нередко обращаются к работам Бодина как к авторитетному источнику знаний о России. Например, к работе «Россия и Европа» обращается Маттола в её исследовании, отметив, что в этой книге:
…Пер-Арне Бодин даёт глубокий анализ православной традиции и русской культуры. Он поднимает вопрос о русских традициях, повлиявших на формирование русской идентичности, но выделяет также те культурно-исторические особенности, которые заложили основу различий между русской и западноевропейской культурами. Задача его исследования – дать возможность лучше понять русскую идентичность и тот образ мыслей, который содействовал её появлению. Исследование Бодина не имеет никакой связи со СМИ, его ядро составляют идейно-исторические феномены и другие исторические факторы. (Maattola 2008, s.9)
Первое, что сразу настораживает при чтении книги Бодина «Россия и Европа» – это её название: автор изначально противопоставляет Россию и остальную часть Европы как два антагонистические начала. Но это как раз исходный пункт и в позиции шведских СМИ относительно России: представить Россию как чужеродное для остальной Европы и по этой причине – угрожающее начало. Таким образом, ответ на вопрос о том, есть ли связь между образом России в СМИ и трактовкой её образа шведскими специалистами по России, мы получаем сразу: книга Бодина говорит нам о том, что такая связь есть. И это вполне естественно, поскольку нынешняя система знаний о России, включая и исторические исследования, сложилась в период «холодной войны». Тогда сложилась своя методика обработки материала по российской истории, при которой не требовалось объективного анализа всех доступных фактов. Целью работы было препарировать источники таким образом, чтобы выйти на заранее заданные рубежи: создать негативный, отталкивающий образ враждебной страны, которая отождествлялась с Россией. Для доказательства истинности высказанного проведу критический разбор некоторых положений из книги Бодина и проанализирую их на предмет определения научной объективности тех доказательств, которые Бодин собрал в подкрепление своего основного тезиса о различиях между Россией и «остальной частью Европы в культурно-историческом отношении», а также его общей характеристики России, сотканных из таких выражений как «мистика, консерватизм, … полная противоположность пути Западной церкви …отход от рационализма…», что, по мнению Бодина, было основополагающим для истории России во все времена.
Для своего анализа я выбрала из книги Бодина отрывки про исихазм и филиокве – двух очень сложных понятиях из истории теологии, знакомых ограниченному кругу исследователей, интересующихся теологической и философской проблематикой. Почему Бодин взял их для своего исследования?
Полный текст статьи Л.П.Грот: Кому сегодня интересен спор об исихастах?
В Швеции мне удалось найти только одну работу под названием «История России», издания 1924-27 гг., написанную Оскаром Думратом (1844-1929). Зато имеется множество изданий под броскими заголовками, вроде «Россия царей – Россия Советов» и пр. После распада СССР местными специалистами по России было выпущено несколько новых изданий, посвящённых историческому прошлому России. Кроме рассмотренной здесь книги Бодина, это книга норвежца Нормана Ваге «Россия – это нечто иное. Культурно-историческое руководство» (Ryssland är annorlunda. En kulturhistorisk bruksanvisning) и «Россия – другая Европа. История и общество за 1000 лет» (Ryssland – ett annat Europa. Historia och samhälle under 1000 år) – сборник статей ведущих шведских специалистов по России. Когда я просматривала эту книгу в губернской библиотеке, то сотрудник библиотеки сказал мне: «Как хорошо, что начинают публиковать такие книги. Будет хоть что почитать о России, а то до сих пор ничего интересного и не было». «Хорошо, да не очень – подумала я. – Как видно невооружённым глазом, стереотипы «холодной войны» о России как антипода Западной Европы, крепко запали в голову местным авторам и пока не покидают их».
Стереотипы о России – это тот единственный эрзац знаний о России, который имеется в распоряжении шведского общества: Россия изображается либо опасной, либо жалостно-убогой. «Научная» основа в публикациях о России заимствуется из книг, созданных советологами во время «холодной войны». Но весь этот «арсенал» принадлежат прошлому и загораживают путь в будущее. Последнее издание 1924-27 гг. явно устарело, а те примеры стереотипов о России, которые я привела в данной статье и которые циркулируют в шведском обществе вместо знаний о России, не могут содействовать общению и российско-шведскому межкультурному обмену.
© Статья опубликована в сборнике: Vår bild av Sverige – Vår bild av Ryssland: Intercultural communication Russia-Sweden. Stockholm, 2010. S. 286-304.
